"Фашист!" как результат услышанного словесного мусора по радио и ТВ, как мешанину из неусвоенных определений, понятий и течений, как тупость, вранье и невежество. Неужели были времена, когда красное было красным, а не отображало чьи-то красные мечты, черное было черным, а не указывало - идут фашисты - и когда, если любил кого-то, знал, что любишь, так сердце стучало в крови...
1995 г.
МОЙ РАСИЗМ
Элвис был героем для большинства,
Никогда не значил ни х... для меня,
Законченный расист был этот х...сос
В натуре,
Мать его е... и Джон Вэйна туда же,
Потому что я Черный и Я горд.
(группа "Враг народа", песня
"Борись с силой". Альбом "Страх
черной планеты". Посвящается тем,
чье раннее отбытие с этой планеты символизирует продолжающуюся конспирацию по уничтожению
Черного самца через убийство,
наркотик, заболевание.)
Никто, разумеется, не помнит о краже "вещичек" у "женщины", как сообщила т. (тетя, не товарищ же!) Корупаева в "Курантах".
Потому что "не удивительно, что в Москве, в центре города, в субботу могло такое произойти..." А с того времени уже столько раз была суббота. Русские тети (да и дяди) не удивятся и войскам НАТО, марширующим в Москве, в центре города, в субботу...
Без "вещичек" вернувшись в предрождественски сияющий Париж, Женщина тоскливо прогуливалась по этому празднику, который всегда с вами, но не совсем ваш. Но ждать конца января и распродаж, для обновления гардероба, Женщина не хотела. Она вы-клянчила у мужа-писателя денег - потому что он хоть и "сидит целыми днями на Елисейских в кафе и собирается переезжать в фешенебельный район" (просьба журналистов, неоднократно об этом писавших, подробней указать, где именно он сидит и куда переезжает!), денег немного - и поспешила на блошиный рынок в Монтрой.
Остановки за три до Ворот Монтроя, на самой длинной ветке метро, в вагонах становится смугло. Двадцатый район - "сложный"*. Это восточная окраина Парижа, где селятся эмигранты, работяги, те, кому "красная" мэрия дает квартиру. Вдоль безобразной автомагистрали тянется блошиный рынок - вполне соответствующий району. На блошином продают не только вшиво-блошиное, здесь торгуют и абсолютно новыми вещами, от гвоздей до ковров... Но Женщину интересовали именно те вещи, что кучами навалены, над каждой из которых на веревочке болтается картонка, а на ней от руки написано 15, 10, 5 франков. От руки... араба. Потому что владельцы куч - в основном арабы. Но этого Женщина сразу не заметила, была под впечатлением блошиного изобилия. И понадобилось минут двадцать, чтобы пообвыкнуть.
Вначале к вещам подороже как-то тянет. Вот куча с указателем 50 франков. Торчат отовсюду рукава, штанины из кожи, замши и меха - натурального, разумеется, здесь всем глубоко плевать на охрану животных, тем более, раз уже дохлые, не оживишь! Она видит: там что-то белеет очень даже мягко и симпатично, и вот она проталкивается, слегка даже агрессивно, как в Москве на подходе к эскалатору. И вдруг прямо у нее над ухом как заорут: "Все по 20! Все по 20!" И даже те, что не были рядом с кучей, немедленно к ней бросились, ринулись, напирая на тех, что совсем близко, и все стали хватать, тянуть, выдергивать и крепко зажимать, не отпуская, не важно что, главное, схватить и не отпускать, потому что ведь 20 франков! Ну, это как 2 рубля! Положим, не два, а двадцать. Один черт, ничего не купишь, кроме пятнадцатикопеечной монетки. Это когда Женщина в Москве должна была звонить в ОВИР и плакать, что визу украли, ну и монетки не было, ой, а телефон оказался на другой стороне улицы и ее никак не перейти, так что пришлось прицепиться к слепому дяденьке и только под видом сопровождающей "собаки" остановить весь этот деловой транспорт столицы СНГ... И вот когда она услышала вопль, оповещающий, что цена снижена аж до 20 франков, она огляделась и увидела, что вокруг одни арабы. Да еще эта музычка отовсюду раздается: "Я Мустафа! Я Му-у-ста-фа!" И с зажатыми в руке белыми лайковыми штанами - оказались чудные брючки беленькие - она как-то непроизвольно вспомнила московский Центральный рынок. Как в кино флэшбэк сцену прошлого показывают в тумане, то есть снятую через специальный фильтр, так и здесь. Только Женщина все очень отчетливо увидела-припомнила в своем кино! И, собственно, даже персонажей не надо было заменять. И здесь и там - темнолицые. И там и здесь - говорят с акцентом. И как на блошином она бы не могла различить, кто алжирец, а кто тунисец, так и на Центральном ей было трудно понять, кто азериец, а кто армянин, кто грузин, а кто чеченец...
Как она на Центральном своего мужа терроризировала, постоянно вскрикивая: "Ой! Ай! Ноу!", сваленная наповал ценами, все время его за руку хватая, то есть не давая ему руку в карман запускать и деньги доставать, деньжищи! Отговаривая купить! Муж-писатель ее в конце концов послал погулять в другие ряды. А сам купил два кило мяса, из которых полкило костей мелкораздробленных. Нормально, те, кто деньги принимают, не обязательно должны уметь разделывать мясо... А Женщина в испуге озиралась и шарахалась от предлагаемых со всех сторон киви и ананасов и вспоминала свою розовую юность, проведенную на Невском проспекте. Так там, у Гостиного Двора, эти молодые люди, ну, может, их папы тогда, не предлагали, а просили: "Дэвушка! Дай познакомиться!" А между собой: "Какой ног! Ты выдэл этот ног?!" Женщина тогда была еще наглее и менее труслива, и только сильнее дрыгала этими самыми "ног" и устремляла их дальше по Невскому. Вообще-то, она помнила, что и тогда эти люди, то есть их папы, тоже что-то продавали - мимозу в чемоданах и мандарины. Не сравнишь, конечно, с тем, что вырастили их сыновья!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88