Она откинула занавес, слетела вниз по лестнице и бросилась в объятия своего любовника.
— Кажется, тебе гораздо лучше.
— Не уезжай больше, иначе я и вправду заболею.
— Неужели ты станешь требовать, чтобы я ослушался приказа правителя?
— Эти экспедиции длятся целую вечность… Я скучаю по тебе.
— Разве ты не принимаешь приглашения на приемы?
— Нет, но мне постоянно приходится сдерживать натиск знатных кавалеров. Если бы ты был рядом, они бы мне не надоедали.
— Иногда поездки дают свои результаты.
Рамзес высвободился из объятий красавицы и достал шкатулку, предложив ее молодой женщине; та смотрела на него с удивлением.
— Открой ее.
— Это приказ?
— Делай как хочешь.
Красавица Исет приподняла крышку. То, что она увидела внутри, заставило ее воскликнуть от восхищения.
— Это мне?
— С разрешения главы экспедиции.
Она страстно поцеловала любимого.
— Надень мне его.
Рамзес исполнил просьбу. Колье из бирюзы переливалось на шее красавицы, зеленые глаза сверкали от удовольствия. В эту минуту она затмила бы всех своих соперниц.
Амени продолжал свои раскопки в мусорных ямах с таким рвением, которое не могли остудить никакие неудачи. Накануне он уже думал, что нашел многочисленные фрагменты собираемой им мозаики, обнаружив, наконец, отношение между адресом мастерской и именем владельца, но ему предстояло разочарование. Надпись было невозможно прочитать, многих букв не хватало.
Эта погоня за невозможным не мешала, однако, юному писцу прекрасно выполнять свою работу личного секретаря — Рамзес получал почту, которая становилась все более и более объемной, и на все эти послания следовало отвечать формулами вежливости, соответствующими каждому отдельному случаю. Он дорожил тем, чтобы его княжеская репутация была безупречна, и сам терпеливо заканчивал отчет о путешествии на бирюзовые копи.
— О тебе начинают говорить, — заметил Рамзес.
— Все эти кулуарные разговоры мало меня занимают.
— Все считают, что ты заслуживаешь лучшего.
— Я счастлив тем, что служу тебе.
— Ты должен подумать о собственной карьере, Амени.
— Не о чем думать, все уже ясно.
Эта крепкая дружба наполняла бескрайней радостью сердце царевича, но сможет ли он быть достойным ее? Всем своим поведением Амени запрещал своему другу довольствоваться обыденностью.
— Как твое расследование?
— Все так же, но я не отчаиваюсь. А как у тебя?
— Несмотря на вмешательство царицы не обнаружено ничего серьезного.
— Конечно, если речь идет о человеке, имя которого никто не осмеливается назвать, — заметил Амени.
— И правильно делают, не так ли? Обвинить без доказательств — само по себе было бы преступлением.
— Мне нравится, когда ты так говоришь; ты знаешь, ты все больше начинаешь походить на Сети.
— Я его сын.
— Шенар тоже… И тем не менее можно было бы поклясться, что он принадлежит к другой семье.
Рамзесу было неспокойно. Зачем Моиса срочно вызвали во дворец, когда он уже готов был отправиться в гарем Мер-Ур? Во время экспедиции его друг не допустил ни одной ошибки; напротив, искатели и солдаты, все отмечали превосходную работу молодого интенданта, желая, чтобы его коллеги брали с него пример. Однако постоянно раздавались какие-то наветы и клевета; известность Моиса, вероятно, не давала покоя какому-нибудь бездарному высокопоставленному чиновнику.
Невозмутимый Амени продолжал писать.
— Ты что же, нисколько не волнуешься?
— Только не за Моиса. Вы из одного теста: испытания закаляют его.
Этот довод не успокоил Рамзеса. Характер еврея был настолько сильным, что он скорее вызывал зависть, нежели уважение.
— Вместо того чтобы изводить себя, — посоветовал Амени, — почитай лучше последние указы фараона.
Царевич принялся за работу, с трудом пытаясь сосредоточиться; он десять раз вскакивал, выбегая на террасу.
Незадолго до полудня он увидел, как Моис вышел из приемных палат дворца, куда его вызывали; не в силах больше ждать, царевич слетел вниз по лестнице и кинулся навстречу своему другу.
Еврей, казалось, был в замешательстве.
— Что, что там было?
— Мне предложили пост прораба на главных стройках страны.
— Значит, гарем можно забыть?
— Я буду участвовать в строительстве дворцов и храмов, мне придется переезжать из города в город, чтобы наблюдать за работами под началом главного смотрителя.
— Ты согласился?
— Все лучше, чем вялое существование в гареме.
— Что ж, тогда это повышение! Аша в городе, и Сетау тоже; сегодня мы собираемся.
28
Бывшие ученики «Капа» провели веселую вечеринку: танцовщицы, вино, закуски, десерты… Все было почти безупречно. Сетау рассказал несколько историй про змей и поделился своим способом покорять красавиц, спасая их от гадов, которых сам же и подбрасывал им в палаты. Подобное поведение, которое, конечно, нельзя было назвать высокоморальным, позволяло ему избегать этих бесконечных ухаживаний.
Каждый поделился тем, что их ожидало в будущем: Рамзеса назначили в армию, перед Амени открывалась карьера писаря, Аша, естественно, собирался стать дипломатом, Моис должен был заняться общественными работами, а Сетау — своими бесценными рептилиями. Когда теперь им предстояло встретиться в следующий раз, счастливым и достигшим уже многого?
Сетау покинул круг друзей первым, увлеченный нубийской танцовщицей с ласковым взглядом, затем — Моис: ему надо было выспаться перед дорогой в Карнак, где Сети замышлял грандиозную стройку. Амени, не привыкший много пить, заснул тут же, на мягких подушках. Ночь была тиха и благоуханна.
— Странно, — заметил Аша Рамзесу, — город кажется таким спокойным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104