Боги мне даровали счастье любоваться этим огромным шедевром, где они найдут себе пристанище.
— Я сдержу свое слово, Небу; мы вместе поднимемся на крышу храма и полюбуемся на святилище, на его пристройки и дворец.
Огромный пилон, внутренняя сторона которого была украшена сценами победы при Кадеше, обширный первый двор с колоннами, изображавший царя в облике Осириса, колосса семнадцатиметровой высоты, представлявшего царя сидящим, второй пилон, снимавший покров с ритуала жатвы, зал с колоннами, тридцать один метр в длину и сорок один метр в ширину; святилище, рельефы воспроизводили чудеса повседневного культа, изваяние огромного дерева, которое символизировало постоянство власти фараона... Столькими чудесами любовалась царская чета на вершине блаженства.
Празднества освящения Храма Миллионов Лет продлятся несколько недель. Для Рамзеса кульминацией их должно было стать ритуальное рождение храма, посвященного его отцу и матери; Нефертари и Фараон произнесут слова оживления, высеченные в колонках иероглифов.
Когда фараон заканчивал одеваться в «жилище утра», Амени предстал перед ним с искаженным лицом.
— Твоя мать... твоя мать зовет тебя.
Рамзес побежал в комнаты Туйи.
Вдова Сети лежала на спине, вытянув руки вдоль тела, с полузакрытыми глазами. Царь стал на колени и поцеловал ее руку.
— Ты слишком устала, чтобы участвовать в освящении храма?
— Меня гнетет не усталость, а смерть.
— Отгоним ее вместе.
— У меня нет больше сил, Рамзес... И зачем сопротивляться? Пришел час присоединиться к Сети, и это — счастливый момент.
— Ты не можешь покинуть Египет!
— Царская чета правит, она следует верным путем... Я знаю, что будущий разлив воды будет превосходным и правосудие уважаемо. Я могу спокойно уйти, мой сын, благодаря миру, который Нефертари и ты сумели построить и который вы сделаете продолжительным. Это так хорошо, мирная страна, где играют дети, где стада возвращаются с полей, а пастухи напевают песню под игру на флейте, где люди уважают друг друга, зная, что Фараон защитит их... Сохрани это счастье, Рамзес, сохрани это счастье и передай этот Закон своему преемнику.
Туйя не боялась высшего испытания. Она оставалась гордой и величавой, ее невозмутимый взгляд был устремлен в вечность.
— Люби Египет всем своим существом, Рамзес, чтобы никакое испытание, каким бы жестоким оно ни было, не отвлекало тебя от твоих обязанностей фараона.
Рука Туйи сильно сжала руку сына.
— Пожелай мне, царь Египта, добраться до поля приношений, поля блаженства, пожелай мне разместиться навечно в этой дивной стране воды и света, и оттуда сиять вместе с нашими предками и Сети...
Голос Туйи растворился в глубоком вздохе.
ГЛАВА 59
В Долине Цариц, месте красоты и совершенства, вечное жилище Туйи было совсем близко от жилища, предназначенного для Нефертари. Великая Супруга Фараона и Фараон руководили погребением вдовы Сети, чья мумия будет лежать впредь в золотой комнате. Ставшая воплощением Осириса и Хатор Туйя будет жить в теле света, который каждый день вновь оживляется незримой энергией, исходящей из глубины неба. В гробницу поместили ритуальное имущество, вазы, драгоценные ткани, кувшины с вином, вазы с маслом и мазями, мумифицирующие вещества, платья жрицы, скипетры, украшения, колье и драгоценности, золотые и серебряные сандалии и другие сокровища, превратившие Туйю в путешественницу, оснащенную для странствия по прекрасным дорогам Востока и ландшафтам другого мира.
Рамзес испытывал противоречивые чувства, и радость и горе одновременно завладели его душой. С одной стороны, был установлен такой желанный мир с хеттами и закончено строительство Храма Миллионов Лет; с другой — уход Туйи. Сын и человек были убиты горем, но Фараон не имел права предавать царицу-мать, такую непоколебимую, ее даже смерть не могла подчинить себе. Он должен был выполнить завет, который она ему оставила: Египет важнее его чувств, важнее его радости, его горя.
И Рамзес подчинился ему; он — Фараон и будет крепко держать руль государственного корабля, как если бы Туйя была все еще здесь, рядом. Теперь он научится обходиться без ее советов и действовать сам. Нефертари надлежит исполнять обязанности, которыми занималась Туйя; несмотря на самоотверженность супруги, Рамзес чувствовал, как тяжесть непосильным грузом легла на плечи Нефертари.
Каждый день после отправления ритуалов рассвета царская чета подолгу медитировала в храме, посвященном Туйе и Сети; царю было необходимо проникнуться незримой реальностью, которую создавали живые камни и иероглифы, оживленные словом. Общаясь с душами своих предшественников, Рамзес и Нефертари вбирали в себя тайный свет, питавший их мысли.
На семидесятый день траура Амени посчитал необходимым передать Рамзесу срочные дела. Расположившись в кабинете со всеми своими служащими, личный писец Фараона постоянно поддерживал связь с Пи-Рамзесом, не теряя ни минуты для изучения поступающих докладов.
— Повышение уровня воды превосходно, — сообщил он Рамзесу. — Казна царства никогда не была столь богата, управление нашими продовольственными резервами не представляет никакой трудности, и цехи ремесленников работают без устали. Что касается цен, они стабильны.
— Золото Нубии?
— Добыча и запасы достаточны.
— Ты описываешь мне рай.
— Конечно, нет, но мы прилагаем все усилия, чтобы быть достойными Туйи и Сети.
— Откуда такая досада в твоем голосе?
— Итак... Аша хотел бы поговорить с тобой, но он не знает, настал ли момент...
— Ты становишься дипломатом, Амени, пусть он найдет меня в библиотеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92