— Замечательно... Но вы убеждены, что император полностью доверяет вам?
— Если бы он допустил этот промах, был бы он императором хеттов?
— Читая мои тайные мысли, не подвергаете ли вы опасности исход переговоров?
— У вас есть тайные мысли, Ваше Величество, и вы пытаетесь добиться договора более благоприятного для хеттов, чем для Египта... Моя роль состоит в том, чтобы установить равновесие на чашах весов.
— Тонкая игра... может быть, обреченная на неудачу.
— Будущее мира... вот что доверил мне Рамзес, вот что находится в наших руках, Ваше Величество.
— Я спокоен, рассудителен и упрям, мой дорогой Аша.
— Я такой же, Ваше Величество.
ГЛАВА 53
Серраманна больше не покидал помещения, выделенного для его наемников. Лишь позволял себе некоторые развлечения с женщинами из харчевни, но удовольствию не удавалось оторвать его от навязчивой идеи: противник неизбежно совершит ошибку, и он должен быть бдительным, чтобы воспользоваться этим.
Болезнь Ка повергла сарда в глубокую печаль; все, что касалось несчастий царя и его близких, приводило его в расстройство, как если бы царская семья была его собственной, и он топал ногами, разозленный, что не мог раздавить врагов Рамзеса.
Один из наемников пришел с донесением.
— У евреев происходят странные вещи...
— Объясни.
— На дверях их домов видны следы красной краски. Я не знаю почему, но подумал, что это могло бы вас заинтересовать.
— Ты хорошо сделал. Приведи ко мне Абнера под любым предлогом.
Дав свидетельские показания в пользу Моисея, каменщик Абнер, имевший склонность грабить своих братьев-евреев, больше не заставлял говорить о себе.
Опустив голову, он чувствовал себя как не в своей тарелке.
— Может быть, ты совершил преступление? — спросил Серраманна грозным тоном.
— Нет, нет, господин! Мое существование так же незапятнанно, как белое платье жрецов.
— Тогда почему ты трясешься?
— Я только презренный каменщик и...
— Этого достаточно, Абнер; почему ты запачкал дверь своего дома красной краской?
— Это случайно, господин!
— Случайность, которая повторилась на десятках других дверей! Прекрати принимать меня за идиота.
Гигант-сард заставил хрустеть суставы своих пальцев, еврей подскочил.
— Это... это обычай!
— А, да... А если бы мой обычай заключался в том, чтобы отрезать тебе нос и уши?
— Вы не имеете на это права, суд вас обвинит.
— Чрезвычайное обстоятельство: я расследую порчу, наведенную на старшего сына Рамзеса, и я бы не был слишком удивлен, узнав, что ты замешан в этом.
Судьи выказывали большую суровость против тех, кто практиковал черную магию; Абнер подвергался риску тяжелого обвинения.
— Я не виновен!
— С твоим прошлым было бы трудно в это поверить.
— Не делайте этого, господин, у меня семья, дети...
— Или ты говоришь, или я обвиняю.
Абнер не долго колебался между своей безопасностью и безопасностью Моисея.
— Моисей навел порчу на первенцев, — признался он, — в ночь несчастья они будут убиты Яхве. Чтобы он пощадил евреев, нужен был отличительный знак на их домах.
— Всеми демонами моря клянусь, этот Моисей — чудовище!
— Вы... вы меня отпустите, господин?
— Ты разболтаешь, змееныш; в тюрьме ты будешь безопасен.
Явно удовлетворенный Абнер кивнул головой.
— Когда я из нее выйду?
— Когда произойдет эта ночь несчастья?
— Не знаю, но скоро.
Серраманна кинулся к Рамзесу, тот принял его сразу же после встречи с земельным управителем. Очень обеспокоенный болезнью Ка, которому только магия Нефертари сохраняла жизнь, Неджем едва мог исполнять свои обязанности; но Рамзес убедил его, что служба стране и сообществу египтян была важнее любого несчастья. Будь хоть то личная трагедия.
Сард рассказал о допросе Абнера.
— Этот человек лжет, — рассудил Рамзес, — никогда Моисей не мог бы замыслить такую гнусность.
— Абнер трус и боится меня; он мне сказал правду.
— Убийства, хладнокровное уничтожение первенцев... Такой ужас мог родиться только в больном мозгу. Это исходит от Моисея.
— Я настаиваю на применении силы, чтобы помешать убийцам осуществить их замысел.
— Прикажи также вмешаться страже.
— Простите меня, Ваше Величество... Но не нужно ли арестовать Моисея?
— Он не совершил преступления. Суд его оправдает. Я должен принять другое решение.
— Я бы хотел предложить вам идею, которую вы сочли бы ужасной, но она могла бы оказаться эффективной.
— Ты слишком уж осторожничаешь! Говори, Серраманна.
— Дадим знать, что Ка не проживет и трех дней.
При этих мрачных словах Рамзес задрожал.
— Я знал, что огорчу вас, Ваше Величество, но это известие заставит убийц действовать быстро и дерзко, и я рассчитываю воспользоваться их спешкой.
Царь раздумывал лишь несколько мгновений.
— Неплохо, Серраманна.
Долент, сестра Рамзеса, дала пощечину своей служанке, которая слишком сильно дернула за прядь ее пышной прически.
— Пошла отсюда, неловкая!
Служанка убежала в слезах. Тотчас же ее заменила другая, ухаживавшая за ногтями.
— Срежь мертвую кожу и покрась ногти в красный цвет... И будь осторожна, чтобы не поранить меня.
Служанка славилась большим опытом в этом деле.
— Ты работаешь хорошо, — отметила Долент, — я щедро тебе заплачу и порекомендую тебя своим друзьям.
— Спасибо, госпожа, несмотря на всеобщую грусть, вы доставляете мне удовольствие.
— Почему ты говоришь о грусти?
— Утром одна госпожа, важная придворная дама, узнала ужасную новость: старший сын царя скоро умрет.
— Разве это не просто слух?
— Увы, нет! По мнению дворцового лекаря, Ка не проживет дольше трех дней.
— Поспеши закончить, у меня дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92