Мы медленно прошли через весь городок, и я заметил, что за эту неделю в него совсем пришла осень. Дождя не было, но ветер гнал по улицам серые и желтые листья, которые шумели, как дождь в ту ночь, когда я приехал в Дубровники.
Оставив Олю и Сашу на платформе, я забежал в станционный буфет. Около стойки бойким петушком топтался Черновцов. Усатая буфетчица растроганно квохтала курицей.
Я взял сигареты.
- Жди, Черновцов, скоро и до тебя доберемся.
Он презрительно оглядел меня и неожиданно даже для себя срифмовал:
- А мне на вас - начхать семь раз!
Усатая курочка, заглядывая ему в глаза, с готовностью рассмеялась, хотя и было видно, что ничего не поняла.
Я вышел на улицу.
- Я пришлю тебе снимок, - сказал я Оле, когда мы снова поднялись на платформу.
Она кивнула:
- Приезжайте к нам снова.
- Только не с такими сюрпризами, - пошутил Саша.
Я пожал ему руку.
- Спасибо, Саша. Ты был великолепен в этом поединке. Очень жаль, что Оля не видела его.
Он смутился, помялся, потом сунул руку в карман и что-то протянул мне.
- Это тебе. На память о наших приключениях.
На его ладони лежал маленький двуствольный пистолет. Потемневшая рукоятка и ложа были искусно инкрустированы медными пластинками и проволочками.
- Что ты, Саша? Разве можно?
- Не бойся, можно. Это не из музея, это копия. Я сам сделал. Он почти как настоящий. Бери. - Он даже покраснел от смущения.
- Саша, ты спас мне жизнь да еще делаешь такой подарок! - Я был растроган.
- Подумаешь! Я же говорил тебе, что недурно фехтую. Бери, бери. Может, он когда-нибудь взорвется у тебя в руках.
Подошел поезд. Оля протянула мне узкую ладонь. Я поднес ее к губам и поцеловал. Саша хихикнул:
- Барон, рыдая, вышел...
Я обнял его и вскочил на подножку. Поезд вот-вот должен был тронуться. И тут появился Яков: шарф в кармане распахнутого пальто, шляпа сидит боком - торопился.
- Помахать тебе приехал, - пояснил он. - Успел все-таки. Я прямо с оперативки. Работу нашу разбирали. В общем, похвалили нас, вернее - тебя, как общественника, за активность. На работу будут сообщать, а Сашку, наверное, ценным подарком отметят. Вот так. Зато шишки все мне. Краснел да мекал на разборе дела. Он, говорит прокурор про тебя, у вас, товарищ Щитцов, из-под контроля вышел, слишком самостоятельно работал. Вот и пойми. Ну ладно, я не в обиде. Давай езжай. В Москве уж небось на платформе оркестр строится, пионеры томятся. Езжай.
Поезд послушно тронулся. Яков шел рядом с вагоном и махал шляпой. То ли со мной прощался, то ли жарко ему было.
- Шарф подбери, - крикнул я. - Наступишь и упадешь. Будет смешно!
Яков как-то застенчиво улыбнулся и остановился, засовывая конец шарфа поглубже в карман. К нему подошли Саша с Олей. Они смотрели вслед поезду, а потом вместе пошли в город.
Я сунул руку в карман, чтобы достать сигареты, и нащупал что-то мягкое. Это была черная перчатка на левую руку. Внутри ее зашуршала бумажка. "Помни Дубровники до смерти", - было написано на ней черным карандашом, а внизу нарисован твердой рукой улыбающийся череп в ковбойской шляпе со скрещенными костями под челюстью. Я улыбнулся, но мне стало грустно.
Я долго стоял в тамбуре, курил и смотрел в окно. И долго видел Дубровники - голые ветки деревьев, дымок над крышами, старинная церковь. Ни время, ни люди не смогли остановить стремительный бег ее куполов в синее небо. Они волнами взлетали над городом и были похожи издали, среди высоких деревьев на тяжело поднимающийся клин больших белых птиц...

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25