– Не коронер. Принимается. Давайте двигаться дальше, джентльмены.
– Так, что вы сделали дальше?
– Я потребовал, чтобы обвиняемая была взята под стражу.
– Она оказала сопротивление?
– Ну... Она... не совсем шла навстречу... Конечно, мы привыкли справляться с подобными ситуациями.
«Да уж, конечно. Но ты на самом деле не ответил на заданный вопрос, не так ли? Хотя сумел у всех оставить ясное впечатление того, что она оказала при аресте сопротивление».
– Я обыскал ее, потом надел наручники. Вот тогда-то она и сделала свое заявление.
Мольтке изобразил на лице удивление – опять игра для присяжных:
– Заявление? Какое заявление?
– Она сказала, и это были ее собственные слова: «Я его убила».
– Вы уверены в том, что она именно так сказала?
– Совершенно уверен.
– И вы ничем не спровоцировали подобное заявление?
– Нет, я этого не делал. – Он повернулся лицом к присяжным. – У меня не было на то времени. Честно говоря, было совершенно очевидно, что она его убила. Мне не нужно было ее признание. Она добровольно его сделала.
– Протестую, ваша честь!
– Хорошо, ваша честь, – сказал Мольтке. – Я снимаю последнюю фразу. Вы можете назвать другие доказательства вины мисс Макколл?
– Да. Только на прошлой неделе...
– Я опять протестую, – заявил Бен. – Это касается моего ходатайства по поводу событий прошлой недели.
– Мистер Эбшайр был лично вовлечен в расследование инцидента, происшедшего на прошлой неделе?
– Нет, – признал Мольтке, – не был.
– Тогда лучше, если он не будет давать о нем показания, – вставил Дерик. Он все время боролся с собой, стараясь действовать в духе правил.
– Согласен, ваша честь. У меня больше нет пока вопросов, ваша честь.
– Прекрасно. И разрешите вас поблагодарить, мистер обвинитель, за ваш краткий, четкий допрос свидетеля. Могу только надеяться, что адвокат защиты будет солидарен с вами.
Бен повторил все пункты, на которых он делал акцент во время предварительного слушания: на том, что Эбшайр не видел Кристину, державшую в руке пистолет, что он не нашел у нее наркотиков и в квартире Ломбарди – тоже, что у нее не было найдено личного оружия. Но ему было ясно: присяжным Эбшайр понравился.
– Итак, вы не нашли никакого оружия у моей клиентки, правильно? – Бен старался сделать образ Кристины более человечным, приблизить ее к присяжным как реального человека. Он все время называл ее по имени, а не по фамилии, а к свидетелям обвинения обращался только по фамилии.
– Действительно, мы нашли на полу, рядом с ней, пистолет.
– Но вы не знаете, действительно ли она пользовалась этим пистолетом, правильно?
– Разумеется знаем. Ведь на рукоятке пистолета были ясно видны отпечатки пальцев, которые принадлежали Кристине Макколл.
Бен мог бы потребовать обжалования этого заявления; Эбшайр не был судебным экспертом, но очевидное рано или поздно обнаружится – у него был на уме другой план атаки.
– Давайте обсудим это, мистер Эбшайр. Итак, вы говорите, что на пистолете были отпечатки пальцев Кристины?
– Именно так.
– Но разве ФБР не произвело парафиновый анализ?
– Возражаю, ваша честь, – встал Мольтке. – У нас есть эксперт, который сообщит об этом позже.
– Именно этот свидетель первым открыл дверь, – настаивал Бен. – Он сам включил акт наличия отпечатков пальцев в свои показания. Теперь я имею право провести перекрестный допрос по этому аспекту.
– Я разрешаю провести ограниченный перекрестный допрос по показаниям свидетеля, – вздохнул Дерик.
– Спасибо, ваша честь. – Бен вновь повернулся к Эбшайру. – Итак, был ли произведен парафиновый анализ на руках Кристины?
– Полагаю, что был.
– Можете вы объяснить присяжным, что такое парафиновый анализ?
Эбшайру пришлось это сделать с большой неохотой.
– Итак, выявил ли парафин следы частичек нитратов на ее коже?
– Нет, не выявил.
– Разве это не доказывает, что она не убивала Ломбарди?
– Очевидно, на ней были перчатки.
– Действительно. Скажите мне, Эбшайр. Если на ней были перчатки, то каким же образом оказались ее отпечатки на рукоятке пистолета?
Эбшайр на минуту смешался:
– Я... я полагаю, она, должно быть, позже сняла перчатки.
– Понятно. Хотя она оказалась достаточно хитрой, чтобы надеть перчатки, когда стреляла из пистолета, позже она их сняла и оставила свои отпечатки на пистолете.
– Что-то вроде этого.
– Мистер Эбшайр, вы видите в этом какой-то смысл?
Это был типичный вопрос. Карты на стол, господа?
– Убийство часто не имеет смысла, мистер Кинкейд. Особенно в такого рода преступлениях, совершенных во имя страсти. Только в кино вы видите хладнокровного убийцу, который все делает правильно. Мисс Макколл была зла на Ломбарди, эмоционально расстроена. Она не могла рассуждать логично... Она могла так поступить машинально, что позже выглядело нелогичным.
Бен увидел, как несколько членов жюри согласно закивали.
Они были с ним согласны. В сказанном они видели логику, чтобы поддержать их желание осудить...
– Вы действительно нашли у Кристины перчатки?
– Нет. Но я нашел перчатки в платяном шкафу у самого Ломбарди.
– Значит, вы полагаете, что после убийства Ломбарди эмоционально расстроенная женщина сняла перчатки и аккуратно положила их обратно в шкаф, а потом взяла в голые руки пистолет?
– Я не знаю, пользовалась ли она теми перчатками. Я просто утверждаю, что это было вполне вероятно. Она могла спустить использованные перчатки и в туалет. Такое раньше случалось.
И снова закивал кто-то из присяжных. Бен понял, что пора наступать.
– Мистер Эбшайр, вы упомянули так называемое признание, сделанное Кристиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80