Один из двух выживших армейцев попытался последовать моему примеру, взобравшись по пожарной лестнице. Вампиры стащили его за ноги.
Последний из выживших — тот самый человек, в котором я чувствовал почти родственную тьму, — прижался спиной к стене. Автомат в его руках все еще дергался, сердито плюясь короткими очередями. Но вот он сухо щелкнул и замолк. Бездушный тут же выпустил бесполезно повисшее на ремне оружие и лихорадочно выдернул из кобуры револьвер.
— Давай сюда! — крикнул я, махая рукой. — Лезь!.. Быстрее!
У него был шанс. Действительно был… Но вместо того, чтобы спасаться, он лишь глянул на меня. И даже через разделявшие нас два десятка метров я увидел лед в его глазах. Мертвый, колючий, холодный. Черный, как само сердце ночи, лед.
В воздухе отчетливо дохнуло могильной прохладой. И я замолчал, опустив руку…
О чем он думал в этот момент, что видел — я не знал. Но вместо того, чтобы спасать свою жизнь, он повернулся и выбросил вперед руку, ударяя мягко скользящего к нему вампира своей силой. Тварь заметно пошатнулась и бестолково закрутила головой, но потом упорно шагнула вперед. Бездушный нетерпеливо повторил свой жест. И снова вампир закрутился на месте, тонко вереща и подергиваясь от проходящей по нему силы.
Может быть, слуга тьмы и смог бы одолеть его. Может быть, он сумел бы задавить его своей силой или подчинить… Но…
Другой вампир прыгнул ему на спину. И сорвавшийся с невидимого поводка первый кровосос тут же рванул вперед. Тела двух не мертвых тварей закрыли от меня поваленного на землю человека. И только по характерному чмоканью можно было судить о том, что там происходит.
Голод вампиров универсален. На всякие мелочи, вроде цветового различия испокон веков двух противоборствующих сил, они не обращают внимания. Свет или тьма. Для них это неважно.
Главное — сладкая, теплая, вожделенная человеческая кровь. Ради нее они готовы на все.
Внизу в переулке не осталось уже ни одного живого человека. Только мертвые. И одни мертвые пили кровь других, чтобы потом те, восстав, в свою очередь утолили голод чужой жизнью.
Бесконечный круговорот смерти.
Чуть в стороне два вампира дрались над скорчившимся на грязном асфальте человеческим телом. Вернее, не столько дрались, сколько играли в перетягивание каната. А в роли каната выступал… И это с вампирской-то силой…
Меня опять замутило.
Ненавижу вампиров! Пусть оборотни считаются (и подчас являются) куда более опасными тварями. Пусть мертвяки частенько выглядят куда более омерзительно, а навьи тоже иногда пьют человеческую кровь. Пусть зилоты своими извращенными богослужениями привносят на землю куда больше чистого абстрактного зла, чем вся остальная нечисть, вместе взятая. Но больше всего я ненавижу вампиров.
Мертвец, поддерживающий свое существование за счет чужой крови, — это то, чему не должно быть места в нашем мире.
Я медленно встал. Стараясь больше не смотреть вниз, побрел по крыше.
Спущусь по противоположной стене. Надеюсь, эти кровопийцы не догадаются подстеречь меня там…
Господь Всемогущий, разве не есть ты Всеблагой и Всемилостивый? Почему ты так невзлюбил нас?
* * *
Старый кирпичный дом. Грубоватый чугунный заборчик. Переулок, посреди которого нашла свою последнюю стоянку проржавевшая до неузнаваемости машина.
К назначенному дворику я подошел со стороны жилых районов, закрутив ради этого дугу в два-три лишних километра и пройдя практически вдоль самого периметра. Но ведь не ради стоптанных ботинок я это сделал. Осторожность и строгий расчет — вот ключи к выживанию. А лень губит столь же легко, как и глупость.
Если бы за нами пустили облаву, я не мог этого не заметить.
Но все было тихо. Армейские отряды на стене по-прежнему несли свою службу. Управление будто бы спало, занимаясь непонятно чем и носу не показывая за периметр. И даже нечисть вроде как немного притихла. Во всяком случае, перебегая от улицы к улице и от дома к дому, я не встретил ни одного даже завалящего мертвяка. Свежих следов тоже было на удивление мало.
Казалось, весь мир затаился в предчувствии Дня Божьего Гнева. Разлившееся в воздухе ожидание ощущалось как липкая патока, сквозь которую все время приходилось продираться. Иногда мне даже казалось, что я чувствую далекую пульсацию неизмеримо мощной, чуждой силы, сконцентрированной в единый кулак где-то за пределами человеческого понимания. Но, скорее всего, мне это только казалось. Не мог я ничего чувствовать. Глупости все это. Пустая фантазия разыгравшегося воображения.
Прокравшись вдоль стены, я осторожно, стараясь не шуршать побитыми дождями и временем мусором, выглянул из-за угла. Меч был зажат в моей руке. Не то, чтобы я ожидал неприятностей, но все же такой возможности исключать не мог.
Ирину я увидел почти сразу. Она сидела на бетонном поребрике и неподвижным взглядом смотрела на то место, где чуть больше недели назад под ударом моего меча оборвалась жизнь так и оставшегося неизвестным для меня человека. На асфальте все еще сохранились редкие темные пятна, хотя и основательно уже прореженные дождем. Самого тела не было. Быть может, его забрали мои коллеги, но, вероятнее всего, просто растащили местные твари, при случае не брезгующие и падалью. Убитого мной оборотня они точно сожрали — разбросанные по всему двору клочки серовато-бурой шерсти говорили об этом однозначно.
Мертвяки, скорее всего. Оборотни не стали бы есть убитого собрата, а вампирам мертвая плоть ни к чему. Только мертвяки могли подчистить все без остатка, сглодав даже кости. Падальщики городских улиц жрут все, что только можно сожрать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112