Теперь же ему резко стало не до этого. Пистолет валялся на полу, а сам он с перекошенным лицом попятился куда-то в сторону.
Дверь с треском распахнулась, и внутрь влетел один из моих старых знакомых, встреченных сегодня в парке. Пистолет в его руках несколько раз изрыгнул огонь, прежде чем автоматная очередь положила конец глупому геройству. Беднягу отбросило назад. Со звоном разлетелась осколками Олина гордость – большое зеркало, висевшее у нас в прихожей.
Кубарем скатившись с кресла, я столкнул окаменевшую в ужасе Ольгу с дивана и буквально впихнул ее под стол.
А я? Как же я?
Автоматная очередь разодрала обои прямо над моей головой. От подвесного шкафчика отлетело несколько щепок. Еще выстрелы! Один из обороняющих мою квартиру преступных элементов упал с расколотым черепом. Комната медленно наполнялась запахом пороха.
Дальнейшее слилось для меня в какой-то сумбурный кошмар. Я запомнил только отдельные картины развернувшегося в моем собственном доме побоища. Иностранец с автоматом в руках, поливающий темный дверной проем свинцом. Расщепляющие наш старый шифоньер пули. Битое стекло на полу – остатки окон. Сползающий на пол паренек, от которого я смылся в подвале. Спина, оставляющая на стене кровавую полосу. Изумленно-испуганные глаза. Навек застывший взгляд.
В голове билась только одна мысль: «Ольга. Только бы ее не зацепило. Только бы не шальная пуля. Оля... Сиди под столом. Не шевелись. Уцелей, пожалуйста! Оля...»
Периодические вспышки острейшей боли в ноющем запястье заставляли меня глухо постанывать и скрипеть зубами. Сознание ускользало. Что это за звуки? Только потом я понял, что это кричала Ольга.
Совсем рядом, бросив на меня обвиняющий взгляд, упал еще один бандит. Развороченная автоматной очередью грудная клетка представляла собой ужасающее зрелище. Кровь брызнула во все стороны.
И, глядя на свои окровавленные руки, я... кажется, я что-то закричал, вскочил на ноги, метнулся к дверям, даже не соображая, что именно оттуда и ведется стрельба. Оттолкнул валящийся на меня труп и... Очутился лицом к лицу с тощим мотоциклистом.
На меня уставились замутненные яростью глаза, в которых на мгновение вспыхнула искорка страха. Тощий отшатнулся, машинально прикрываясь руками. Если бы я мог в тот момент думать, то наверняка заинтересовался бы тем, почему это я вызываю у него такой явный испуг, но... Но я был не способен к логическому мышлению в момент, когда вокруг свистели пули. И вместо того чтобы врезать тощему по шее, я дал ему время опомниться.
На его лице появилось презрительное расчетливое выражение. Ужас в глазах исчез, сменившись холодной яростью. И, глядя, как медленно поднимается пистолет, я наконец-то отчетливо осознал, что именно в этот момент и решается моя судьба.
Не знаю, что меня подтолкнуло. Я прыгнул. Сиганул в окно. И уже перелетая через усеянный осколками стекла подоконник, понял, что это конец.
Четвертый этаж. Разобьюсь всмятку.
И тут пришла боль. Такая боль, равной которой я еще не знал. Она исходила из моей левой руки. Я хотел заорать, но не смог. Хотел вдохнуть, но не смог. Хотел дернуться, но не смог.
Перед глазами вновь всплыло улыбающееся лицо Ольги.
И все это за те доли мгновения, когда я летел вниз к земле.
Я упал на что-то мягкое и вязкое. Что-то пахнущее так омерзительно, что перешибало дыхание. И это что-то медленно ползло мимо моего дома.
Чудовищным усилием воли подняв голову и поняв, что только что воткнулся задом в грузовик с навозом, я потерял сознание.
Что делал груженный сельскохозяйственными отходами грузовик посреди города? Кому так срочно понадобился навоз, что его пришлось везти ночью? Как меня угораздило выпрыгнуть прямо в кузов? Я не задавался этими вопросами, приняв вещи такими, какие они есть. Только одна мысль грызла меня все сильнее и сильнее с каждой минутой.
Ольга. Как там моя Оля? Я оставил ее в самом пекле, трусливо выпрыгнув из окна, как застигнутый мужем любовник. Что же делать? Вернуться? Но как?
С трудом продрав глаза, я увидел над собой усыпанное звездами небо и лениво плывущий в недосягаемой высоте месяц. Машина медленно тряслась по проселочной дороге, а вокруг простиралось серебристое в лунном свете поле, засеянное какой-то зерновой культурой. Красивейшее зрелище, насладиться которым я никак не мог. Во-первых, потому что вокруг стоял такой аромат, что хотелось немедленно удавиться. А во-вторых, у меня все тело ломило так, будто... будто я только что шмякнулся с четвертого этажа.
Сколько времени мне пришлось проваляться по уши в побочном продукте скотоводства, я не знал. Где я сейчас – даже не догадывался. Куда еду – неизвестно.
Грузовик замедлил ход и задребезжал, переезжая какие-то колдобины. Я тяжело поднялся, перевалился через борт и кулем рухнул на землю. Обернулся. В ночи виднелись два красных фонаря уходящей машины, и я провожал их взглядом, пока они не исчезли из вида.
Я остался один. Ночью. В поле. Перемазанный с ног до головы. С погоней на хвосте – в этом я ни на секунду не сомневался. Залечь бы куда-нибудь... Вот только сейчас меня любой дурак с легкостью найдет. По запаху.
Кое-как отчистив лишь лицо, я побрел в сторону от дороги. Незрелая пшеница шевелилась под слабым дуновением ветерка. Я шел, с трудом переставляя ноги. Все тело отчаянно ныло. В запястье левой руки образовался комок жгучей боли. Силы вытекали из меня, как вода из дырявого ведра.
Споткнувшись, я упал на колени. А потом – какого черта – ткнулся носом в землю. Слабо пахло сеном, хотя, конечно, не только...
Успев только перевернуться на спину и мимолетно взглянуть в ночное небо, я уснул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112