– По правде говоря, мы все не можем прийти в себя. Этот сукин сын еще где-то здесь. И мы не знаем, кто это, вот что самое страшное.
– У тебя есть какие-нибудь идеи?
– О, мы стараемся следить за всеми, но видишь ли, никого из местных нельзя и заподозрить. Я шерифствую уже четыре года и хочу быть переизбранным на следующий срок. А ты здесь человек новый, со свежим взглядом. К тому же образованный. Я хочу узнать, может ты видел или слышал что-нибудь подозрительное?
– Погоди немного. Так эти люди, которые гонялись за мной, думали, что это я? Что я их убил?
– Спросил бы их.
– О Боже, – сказал я. – Я не мог и подумать о таком. Мне хватает собственных проблем. Я не затем сюда приехал.
– Сдается мне, ты сам не знаешь, зачем приехал.
– А мне сдается, что это мое личное дело.
Он осекся:
– Да-да, я вижу. Извини.
– Ладно. Ну что ж... я ничего такого не заметил. Некоторые вели себя странно, даже враждебно, но это не то. Встретил одного странного парня... – тут я осекся. Мне не хотелось навлекать подозрения на Зака или Алисон. Белый Медведь вопросительно приподнял брови, – ...но он совсем мальчишка. Не хочу даже называть его. Не знаю даже, чем я могу помочь.
– Просто помни. Если что-нибудь заметишь, сразу звони мне. Ладно, приятель? Я кивнул.
– Вот. Мы можем к двадцать первому покончить со всем этим. А теперь у меня еще несколько вопросов к тебе, – он надел темные очки, став похожим на перекормленного школьника-хулигана, и взял со стола какую-то бумагу:
– Я слышал, ты недавно имел неприятности в Плэйнвью. Мне прислал это тип по имени Фрэнк Драм. Он записал номер твоей машины.
– Боже, – я тут же вспомнил маленького подхалима, который выскочил тогда из таверны.
– У тебя там была какая-то ссора. Ты помнишь?
– Еще бы. Они отнеслись ко мне так же по-доброму, как здешние хулиганы. Все получилось просто глупо. Они слушали радио, и я спросил, что случилось. Им не понравилось мое лицо и то, что я приехал из Нью-Йорка. Вот они и выкинули меня, да еще записали мой номер. Вот и все. Это было как раз в тот день, когда нашли ту девочку.
– Просто для протокола: ты помнишь, где провел предыдущую ночь?
– В каком-то мотеле. Я не помню названия.
– Может, у тебя сохранился счет?
– Я платил наличными. А на кой черт тебе это все надо?
– Это не мне. Там есть коп по фамилии Лараби, вот он и просил меня разузнать.
– Скажи своему Лараби, пусть подотрется. Я ночевал в забегаловке где-то в Огайо, вот и все.
– Ладно, ладно, Майлс. Незачем так волноваться. А где ты поранил руку?
Я в изумлении взглянул на руку. Почти забытая повязка сильно запачкалась и уже начала развязываться.
– Это случайно. Я порезался о свою машину.
– Дейв Локкен может перевязать тебя. Он классно это делает. Когда это случилось?
– В тот же день. Когда я лишился своего обеда.
– Еще один посетитель, Эл Сервис, официальный стукач в этой части графства, утверждает, что перед тем, как уйти, ты сказал странную фразу. Ты вроде бы сказал, что надеешься, что убьют еще одну девушку.
– Я этого не говорил. Я ведь даже не знал тогда, что кого-то убили. Просто я разозлился и пожелал им, чтобы то, что случилось, случилось снова. Сказал, что они это заслужили.
Он снял очки.
– Понятно. Неудивительно, что про тебя пошли слухи, Майлс. Ты ведь даже старую Маргарет Кастад умудрился обидеть.
– Старую кого?
– Жену Энди. Она позвонила мне, как только ты ушел. Сказала, что ты пишешь порнографию, и потребовала, чтобы я выставил тебя из города.
– Ну, об этом я даже говорить не хочу. Она всегда меня недолюбливала. Но сейчас я изменился.
– Как и все мы. Ладно, ты не можешь мне ничего рассказать, но кое в чем ты можешь помочь прямо сейчас. Возьми, пожалуйста, бумагу и опиши все, что случилось в ресторане, и поставь дату и подпись. Я отошлю копию Лараби. Тебе же будет лучше, – он порылся в столе и выудил оттуда лист бумаги и ручку. – В общих словах. Не растягивай.
– Что ж, – я взял бумагу и написал то, что он просил.
– Значит, договорились. Звони, если что вспомнишь.
Я сунул руку в карман и нащупал сложенный листок бумаги:
– Подожди. Ты мне тоже можешь помочь. Скажи, кто, по-твоему, прислал мне вот это? Там внутри – чистый лист, – я достал конверт и положил на стол. Руки у меня опять дрожали. – Это уже второе. Первое было адресовано мне.
Он опять надел очки и склонился над столом. Прочитав фамилию на конверте, он уставился на меня:
– Ты получил еще одно?
– То было адресовано мне. И тоже с чистым листом внутри.
– Ты можешь мне его оставить?
– Нет. Оно мне нужно. Я только хочу узнать, кто его отправил, – я испытал чувство, что совершаю ужасную ошибку. Оно было таким сильным, что у меня задрожали колени.
– Майлс, мне жаль это говорить, но почерк здесь похож на твой.
– Что?
Он подвинул ко мне конверт и мои показания. Почерк действительно был очень похож.
– Но я не писал этого, Белый Медведь.
– Немногие здесь помнят, что меня так звали.
– Ладно. Давай конверт.
– Как хочешь. Только эксперт может разобраться с этим почерком. Дэйв! – он встал и подошел к двери. – Тащи свою аптечку!
* * *
– Я слышал, вы называли его Белым Медведем. Это прозвище мало кто помнит.
Локкен и я спускались по Мейн-стрит в сгущающейся темноте. Зажглись фонари, я снова слышал тихое гудение неоновых вывесок. В окнах бара Энглера горел свет, отбрасывая на тротуар желтоватый отблеск.
– Мы старые друзья.
– Должно быть. Вообще-то он от этого прозвища лезет на стенку. Где ваша машина? Похоже, вам уже ничего не грозит.
– А я так не думаю. Белый Медведь велел вам довести меня до машины, и я хочу, чтобы вы так и сделали.
– Черт, тут же никого нет.
– Я недавно тоже так думал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75