На полках мы замечаем регистрационные книги и конверты из плотной бумаги, должно быть, набитые деньгами. Несколько купюр выпадают из конвертов, когда Шустрик достает из их сейфа.
- Ты повесила плакат о фестивале? - спрашивает он, не поворачиваясь.
- Да, конечно, - отвечает Ребекка Вайлес. - И какой прекрасный день мы выбрали для нашего праздника. - Слова эти она произносит с отменным ирландским акцентом, хотя из всех экзотических мест бывала только в Атлантик-Сити, куда пару лет назад Шустрик возил ее на пять сказочных дней. Говорить так она научилась по старым фильмам.
- Я ненавижу Клубничный фестиваль, - рычит Шустрик, доставая из сейфа последние конверты. - Весь день здесь будут околачиваться родственники зомби, а они сами так перевозбудятся, что вечером придется колоть им транквилизаторы.
И, если хочешь знать правду, я ненавижу воздушные шары. - Он вываливает деньги на ковер и начинает раскладывать в стопки по номиналам.
- А мне вот нравятся простые деревенские праздники, воркует Ребекка, подтрунивая над боссом. - Я даже не дуюсь из-за того, что в столь прекрасный день мне пришлось прийти на работу ни свет ни заря.
- Знаешь, что еще я ненавижу? Эту чертову музыкальную часть. Поющие зомби и этот тупоумный диджей. Эти гребаные симфонии. Господи, какая мерзость.
- Как я понимаю, - ирландский акцент чудесным образом исчезает из голоса Ребекки, - ты хочешь, чтобы я занялась деньгами до начала фестиваля.
- Пора вновь съездить в Миллер. - Счет на вымышленную фамилию открыт в Провинциальном банке в Миллере, городке, расположенном в сорока милях. На него регулярно кладутся деньги, которые Шустрик уворовывает из средств, оставленных родственниками пациентов на оплату дополнительных товаров и услуг. Шустрик оборачивается с деньгами в руках и снизу вверх смотрит на Ребекку. Руки опускаются. - Слушай, у тебя отличные ноги. С такими ногами ты должна сделать карьеру.
- Я думала, ты никогда не заметишь, - улыбается Ребекка.
Шустрику Макстону сорок два года. У него хорошие зубы, густые волосы, широкое, искреннее лицо и карие глаза, которые всегда немного слезятся. У него двое детей, девятилетний Трей и семилетний Эшли, у которого недавно обнаружили хроническую недостаточность надпочечников, и только лекарства, по прикидкам Шустрика, будут обходиться ему в две тысячи долларов в год. Разумеется, есть у него и жена, Марион, тридцати девяти лет от роду, ростом пять футов и пять дюймов и весом за 190 фунтов <Соответственно 165 см и под 87 кг. Одним словом, видная женщина.>. Помимо этого Шустрик задолжал своему букмекеру 13 тысяч долларов, неудачно поставив на "Пивоваров" в игре, которую этим утром так живо комментировал Джордж Рэтбан. И он заметил. Конечно же, заметил выставленные напоказ точеные ножки мисс Вайлес.
- Прежде чем ты поедешь туда, я думаю, нам надо немного поразмяться на диване.
- Поразмяться, это как? - вроде бы наивно спрашивает Ребекка.
- Прыг, прыг, прыг, - отвечает Шустрик, похотливо улыбаясь, как сатир.
- Какой ты у нас романтичный. - Сарказма в голосе Ребекки Шустрик не замечает. Он действительно считает себя романтиком.
Мисс Вайлес соскальзывает с краешка стола, Шустрик поднимается, ногой закрывает сейф. Блестя глазами, шагает к Ребекке, одной рукой обнимает ее за плечи, другой бросает конверты из плотной бумаги на стол. Расстегивает ремень, увлекает Ребекку к дивану.
- Так я смогу его увидеть? - говорит умная Ребекка, которая точно знает, как превратить мозги своего любовника в овсянку...
...и прежде чем Шустрик покажет ей то, что она так хочет увидеть, мы проявим благоразумие и уплывем в холл, который по-прежнему пустует. Коридор слева от регистрационной стойки приводит нас к двум большим из светлого дерева со стеклянными панелями дверям с надписями соответственно "МАРГАРИТКА" и "КОЛОКОЛЬЧИК". Так называются крылья здания за этими дверями. В глубине серого коридора "Колокольчика" мужчина в мешковатом рабочем комбинезоне роняет пепел сигареты на плитки пола, по которым елозит грязной шваброй. Мы направляемся в "Маргаритку".
Функциональные помещения "Макстона" не столь уютны и комфортабельны, как присутственные. На дверях по обе стороны коридора номерные таблички, под ними в специальные пазы вставлены полоски бумаги с написанными от руки именами и фамилиями пациентов. В глубине коридора, через четыре двери от нас, стоит стол, за которым дремлет мужчина в белом, хотя и не первой свежести халате. Напротив него - двери в мужскую и женскую ванные комнаты. В "Макстоне" раковины установлены только в самых дорогих палатах, расположенных в "Златоцветике", крыле по другую сторону холла. На плитках пола - высохшие грязные разводы: здесь мужчина в мешковатом комбинезоне успел пошуровать шваброй. Серые не только стены, но, похоже, и воздух. Если мы приглядимся, то увидим и паутину, и пятна грязи, и протечки. Пахнет дезинфицирующим средством, аммиаком, мочой и чем-то похуже. Как любит говорить одна пожилая дама, занимающая палату в "Колокольчике", если живешь среди старых и слабоумных людей, запах какашек всегда будет с тобой.
Условия жизни в палатах разнятся в соответствии с материальными возможностями пациентов. Поскольку практически все спят, заглянем в некоторые. Вот M10, палата на одного, через две двери от ночного медбрата, в ней живет Элис Уитерс (сейчас она тихонько похрапывает, ей снится, как Фред Астер <Астер Фред (1899-1987) - настоящее имя Фред Аустерлиц. Танцовщик и актер. Лауреат премии "Оскар". В 1958 г, вел телепередачу "Вечер с Фредом Астером".> кружит ее в вальсе по белому мраморному полу).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18