После целого дня напряженной работы и дальних переездов Ник, вышедший из машины, был свеж и элегантен в своем великолепно сшитом сером костюме.Ничто не предвещало последовавшей за этим эмоциональной сцены. Всегда окруженный аурой отрешенности и самодостаточности, Ник, казалось, был недоступен для обычных человеческих чувств. Когда он подошел к Пенни, солнечные лучи, проникшие сквозь густую листву деревьев, осветили его темные, бездонные глаза. Для Пенни это оказалось сродни удару молнии. Он был так великолепен, что у нее перехватило дыхание.– Мой отец очень болен, – натянуто проговорил Ник. – Прикованный к постели, он страдает от бездействия и бессилия. К сожалению, он имеет привычку срывать зло на тех, кто не может за себя постоять. Я должен принести свои извинения…– Твой отец презирает меня. Считает меня худшей из худших!– Это не так, – убежденно возразил Ник.И Пенни почувствовала, как ему хочется, чтобы она поверила этому неправдоподобному утверждению, с каким трудом он превозмогает свою невероятную сдержанность, пытаясь одновременно и объяснить, и оправдать произошедшее в спальне отца.– Моя мать не пьяница! – воскликнула Пен ни, подходя ближе в отчаянном порыве убедить его. – А мой отчим, хоть и игрок, но был чудесным, чудесным человеком!Ник смотрел на нее с нескрываемым напряжением.– Значит, все это на моей совести. Если бы я не был столь откровенен с отцом, вернувшись из Лос-Анджелеса, тебя бы не разлучили так надолго с матерью.– Нет, твоей вины здесь нет. Ты не знал ее. Неудивительно, что у тебя сложилось превратное впечатление. Но то был единственный раз, когда я видела мать в таком состоянии.От переполнявших ее эмоций Пенни разрыдалась. Ник вытянул вперед руки и очень медленно и осторожно, словно недавно ослепший человек, с трудом нащупывающий дорогу, привлек ее к себе. Между ними еще оставался добрый фут пустого пространства, и Пенни быстро преодолела его. Ник оказался не податливее живой дышащей скалы.– Думаю, пора предоставить тебе возможность заново познакомиться с твоей матерью, – пробормотал он.Мягко отстранив ее от себя, Ник восстановил дистанцию, но тут же лишился этого преимущества. Пенни снова бросилась ему на грудь и вопросительно, с надеждой посмотрела прямо в глаза.– Ты действительно знаешь, где Лиз?– Да. Тебе уже восемнадцать. Строго говоря, отец больше не является твоим опекуном. Если хочешь встретиться с матерью, я это устрою.– Ты говоришь серьезно?– Я не даю невыполнимых обещаний.И именно в этот момент Пенни по уши влюбилась в Ника Блейна. В момент, когда представила, как прекрасно мог бы сочетаться ее неукротимый темперамент с его сдержанностью. В момент, когда приоткрылась тщательно скрываемая уязвимость этого крайне несчастного человека, лишенного детства.Она видела только, что Ник невероятно добр и сочувствует ей. Она не знала, что он поставил себе задачей убедить ее простить своего отца и остаться. Зачем? Эдгару Блейну необходимо было успокаивающее присутствие Люси. Если бы Пенни решила возвратиться в Нью-Йорк, привязанности к семье Блейн могло бы не хватить на то, чтобы удержать Люси в Техасе…За ее спиной тихо скрипнула половица, и Пенни вздрогнула, очнувшись от воспоминаний. Она с изумлением обнаружила, что все еще стоит в огромной спальне Ника, где в ночь зачатия Алана не зажигала света, чтобы создать более интимную обстановку.– Я думал, ты уже в постели.Ник произнес это так легко, небрежно, словно они уже долгие годы делили спальню. Когда до нее дошел смысл сказанного, Пенни резко повернулась и с негодованием воскликнула:– Ты думаешь, я буду спать здесь… с тобой?Уголки его чувственного рта приподнялись в едва заметной улыбке.– Почему тебя это так ужасает? 5 Пенни, широко раскрыв синие глаза, смотрела на Ника.– Только без мелодрам, пожалуйста, – с мягкой усмешкой предупредил он, снимая пиджак и направляясь в гардеробную.– Нам обоим будет неудобно в одной комнате! – Пенни сложила руки в молящем жесте. – Я перейду в соседнюю спальню…– Это исключено, – очень спокойно ответил Ник.Его высокомерное нежелание принимать возражения потрясло молодую женщину.– Нам совсем ни к чему…Черные глаза холодно сверкнули. И Ник ленивой походкой, в которой было что-то угрожающее, направился к ней.– Послушай меня, – властно проговорил он. – Поскольку этим летом я нечасто буду появляться здесь, самое меньшее, что мы можем сделать для поддержания всеобщего заблуждения, – это жить в одной комнате. Когда придет время демонстрировать иссякающий энтузиазм, ты сможешь перебраться в другую комнату – но не раньше.– Люси даже в голову не придет интересоваться, как мы спим! – запротестовала Пенни. – Но это, разумеется, не пройдет мимо ее внимания. Я не умею притворяться. Я не актер, – с растущим нетерпением заявил Ник. – То, что мы спим в одной постели, будет единственным доказательством нашего примирения.Пенни вздернула подбородок.– Для меня более наглядным свидетельством было бы то, что ты приносишь домой цветы по пятницам. Не сомневаюсь, даже ты способен справиться с этим!– Цветы – это по твоей части, – напомнил Ник. – Я получал по дюжине красных роз каждый день в течение нашего короткого брака. Их доставляли прямо к дверям моего кабинета с прикрепленной к букету маленькой, написанной от руки карточкой. Мои подчиненные прилагали немыслимые усилия, чтобы успеть прочитать эти карточки до моего прихода. Неужели думаешь, я забыл это?Яркий румянец окрасил щеки Пенни.– Если тебе придет в голову снова повторить этот романтический жест, не могла бы ты вкладывать карточку в конверт?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46