Стоило мне только захотеть, и я уложил бы тебя в постель сразу же, едва увидев. Я бы заставил тебя забыть о своих правах с помощью неизмеримого наслаждения! И ты тут же поняла бы, что принадлежишь мне душой и телом. И посчитала бы за честь носить мое кольцо на своем пальце…
— Ты просто не дожил бы до момента, когда смог бы надеть его! — заверила Мари с вызывающим пренебрежением. Ее изумрудно-зеленые глаза извергали пламя не менее жаркое, чем его взор.
— Вот как?
— Вот так!
С чарующей и опаляющей улыбкой, полной истинно чувственной угрозы, Джамал приблизился к ней плавным движением дикой кошки.
— Так докажи же, что ты не трусиха. Докажи, что не горишь тем же желанием, что и я. Иди сюда, в мои объятия, и попробуй отвергнуть меня тогда, — бросил он ей вызов.
— Черта с два! — выпалила Мари вполне искренне.
— Заячья душа, — ухмыльнулся Джамал, загоняя ее в глубь комнаты с врожденной ловкостью хищника.
Глава 7
— Не подходи ко мне! — взвизгнула Мари, когда икры ее ног уперлись в кровать.
Джамал остановился в двух шагах от нее и принялся медленно и невозмутимо снимать с себя остатки одежды. Слова его звучали спокойно, но не успокаивали ее.
— Не смей больше говорить мне это. Ведь ты боишься саму себя, а не меня. Полная капитуляция может ранить твою гордость, но ты только выиграешь от такого приключения. Женщина, отказывающая собственной женственности, ущербна…
— В жизни не слышала такого вздора! — Мари следила расширившимися глазами за падающими на пол предметами его одежды, ее сердце колотилось, кажется, в горле, а желудок сжало от незнакомого ей ощущения, и всю ее охватила дрожь.
— Не каждому мужчине выпадает подобная первая брачная ночь. — Джамал с пугающей решимостью отбросил свою рубашку. — Но ты убедишься, что я готов ответить на вызов. И не унижусь до того, чтобы умолять тебя пустить меня в твою постель, как мой предшественник!
— Что, что? — пробормотала ошеломленная Мари. Разум отказал ей, когда перед ней предстал обнаженный мужчина с великолепным торсом, словно воплотилась ее самая нескромная и потаенная фантазия. Зачарованным взглядом она скользила по широким плечам, мощным грудным мышцам, курчавящимся черным волосам, покрывающим его широкую грудь и перетекающим по его плоскому, поджарому животу в шелковистые завитки вокруг… С неимоверным трудом она отвела взгляд.
— Я говорю о том унизительном положении мужчины, которого три года назад ты пустила в свой дом и в свою постель! — пророкотал он, оскалив белые зубы. — Слышал я, как над ним издевались. Его называли твоей домашней хозяйкой, смеялись над тем, что он убирает твою квартиру, готовит для тебя и обслуживает тебя во всех отношениях…
Мари попыталась сосредоточиться на его словах. Да, готовил Анри восхитительно, но его пунктик насчет постоянной приборки в конце концов довел ее до белого каленья, когда она уже стала чувствовать себя гостьей в собственном доме. Джамал явно упустил из виду тот единственный факт, который делал Анри вполне приемлемым временным постояльцем, — его половую ориентацию.
— Но это… это… — Мари не удержалась и снова взглянула на Джамала, и у нее тут же вылетело из головы, что она собиралась сказать. Ее изумленный взгляд упал на узкие бедра, длинные, стройные, покрытые темными волосками ноги и на шокирующе выпяченное подтверждение крайнего мужского возбуждения, которое не в состоянии были скрыть снимаемые им в это самое мгновение короткие черные трусики. Мари замерла и поспешно зажмурилась, но недостаточно быстро — ее врожденная стыдливость вдруг вошла в неожиданный конфликт с унизительным для нее приступом чисто женского любопытства, тут же наказанного. Боже милостивый, потрясенно подумала она, судорожно хватаясь за спинку кровати, чтобы удержаться на сразу отказавших ей ногах, неужели у всех мужчин такой?..
— Я не оскоплю себя, лишь бы подлизаться к тебе, — с жаром объявил Джамал. — Нет, я доставлю тебе такое удовольствие, которого ты никогда еще не испытывала в постели, и тогда посмотрим, кого ты предпочитаешь — мужчину или какого-то слизняка.
Мари была донельзя потрясена впервые увиденной ею вздыбленной мужской плотью. Одновременно в некоем ином, недоступном ее разуму состоянии ощутила жар и дрожь где-то в глубине себя. Ее пальцы конвульсивно вцепились в покрывало постели, она еще беспомощно пыталась уловить проблеск разума в сгустившейся в ее голове темноте.
— Я понимаю, что разгневала тебя…
— Дивное великолепие твоего тела принесет мне облегчение и развеет всякий гнев, — хрипло проговорил Джамал, решительно стянул с ее плеч и отбросил в сторону халат, прежде чем она сообразила, что происходит. — И будь спокойна: когда наступит рассвет, ты все еще будешь нежиться в моих объятиях, как и подобает новобрачной.
Не успела Мари что-то ответить, как он сгреб ее в объятия, отбросил покрывало и удивительно нежно опустил ее на постель. Она мгновенно скрестила руки на груди. Джамал взирал на нее из-под опущенных густых, еще более длинных, чем у нее, черных ресниц. Сердце женщины неистово стучало, ее дыхание прерывалось. Совершенно сломленная его опаляющим взором, она лежала абсолютно неподвижно, плененная удивительно сильным, никогда ранее не испытанным чувством.
Джамал слегка нахмурил брови и легко погладил указательным пальцем тыльную сторону ее ладони.
— Почему ты прячешь от меня свои чувства?
Мари опустила веки. Ей стоило огромного труда не смотреть на него, но это помогло хоть немного прийти в себя. Она сжала зубы и замерла.
— Я не хочу…
— Неужели я напугал тебя?
— Нет, разумеется… Просто я здесь единственная, кто пытается сохранить благоразумие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52