— Заметила.— Это большой плюс. Да и дороги у них выше всяческих похвал, так что мы с твоим дядюшкой исколесили весь остров вдоль и поперек и откопали такие сокровища, что Стивенсону и не снились.— О чем это ты?— Я имею в виду красоты природы. Представь себе: среди светлых гор, в обрамлении густой зелени стелется лента дороги.— Тетя Энн, да ты прямо поэт! По-моему, тебе давно пора переключиться с прозы на поэзию.— К твоему сведению, в юности я писала стихи, но, повзрослев, переключилась на прозу. А что касается природы, так Кипр это, по сути, бархатный сезон души и тела круглый год. Так что непременно возьми напрокат машину. Вообрази, катишь себе, не торопясь, а вокруг апельсиновые, лимонные, оливковые рощи. С гор сбегают белоснежными ручейками дороги. Аккуратные греки не просто моют мостовые, но еще и белят их. Можно поехать к морю, можно в горы — все рядом и все неповторимо. Представь! Уходящая в ослепительную белизну неба морская синева, античные развалины, мозаики, древние храмы и христианские базилики, монастыри и горные деревушки… Пастораль, идиллия, именины сердца! Остановишься, выйдешь из машины — тишина, цветы, пахнет хвоей и медом, в далекой деревушке бьет колокол… Благодать, рай земной! Будешь в Пафосе — вспомни обо мне!— Тетя Энн, я всегда о тебе помню! А что, Пафос такой особенный?— Ты верно сказала: Пафос особенный. Я по нему тоскую, как тоскуют по возлюбленному. Порой слышу шелест мягких волн. Знаешь, если прислушаться, то они нескончаемо шепчут: «Па-фос, па-фос, па-фос»… А еще Пафос знаменит тем, что именно здесь из белоснежной пены родилась греческая богиня любви и красоты Афродита. Послушай, детка, я тебя не разорю? Ведь твоя тетка готова вешать часами!— А я готова тебя часами слушать!— Ну тогда слушай! Есть поверье, будто бы тому, кто в полнолуние проплывет вокруг камня, на который ступила Афродита, богиня дарует молодость и красоту. Насчет молодости не поручусь, но в том, что после отдыха в Пафосе у нас с Чарлзом открылось второе дыхание, сомневаться не приходится. Я уже заканчиваю исторический роман, над которым работала целых два года, а небезызвестный тебе адвокат Чарлз Арбор выиграл в суде три весьма каверзных дела. Неплохо, да?— Здорово! А как насчет красоты?— А мы с тобой, любимая моя племянница, и без всякой Афродиты неземные красавицы! Верно?— Верно, тетя Энн! — засмеялась Дженнифер. — Поздравь от меня дядю Чарлза с успехами на ниве правосудия. А твой роман, он о чем? О любви?— И о любви тоже. Но в основном это история города Йорка, между прочим, давшего имя заокеанскому гиганту-собрату. А то про Нью-Йорк все знают, а про старинный британский город Йорк мало кому известно. А места эти, откуда мы с моей сестрой, твоей покойной мамочкой, родом — особые… Прославленные в монастырских летописях и рыцарских балладах. Тут сама атмосфера насквозь пропитана средневековьем. Надо сказать, работаю я над романом с упоением. И знаешь, что постоянно подпитывает мое вдохновение?— Откуда мне знать?— А ты догадайся! Ты же у нас умница-разумница… Ну ладно, подскажу. Помнишь, когда ты еще в детстве впервые приехала ко мне в гости, что тебя потрясло?— Йоркский собор?!— Молодчина! Именно Йоркский собор. Знаешь, когда смотришь на эту каменно-кружевную громаду со всеми его огромными витражными окнами, которые так бесподобно светятся в лучах солнца и переливаются в сумерках, радуется и глаз и душа. Ведь храм воспевает не только Бога, но и Человека. С большой буквы, разумеется…— Тетя Энн, ты у меня чудо! Я буду так по тебе скучать… Ни за что бы не уехала, если бы не этот Роберт Добсон…— Дженнифер, дорогая моя, никогда не оглядывайся назад! — прервала ее Энн. — Как бы ни было трудно, всегда приспосабливайся к новым обстоятельствам. Потому что другого времени, может так случиться, не будет никогда. Ты меня поняла?— Да, тетя! Спасибо тебе за все. На днях напишу тебе подробное письмо…— Лучше пиши меньше, но чаще. А еще лучше попробуй вести дневник! Записывай свои впечатления и посылай мне.— А что, это мысль! Говорят, первые впечатления самые верные…— Не всегда, дорогая моя. С годами все чаще убеждаешься, что, к примеру, внешность обманчива, да и по делам мы судим лишь о тех, к кому испытываем антипатию. Кстати, об антипатии. Как дела у твоего отца?— Все в порядке, тетя.— Надеюсь, он не возражал против твоего решения уехать учиться на Кипр?— Напротив, тетя Энн! Папа доволен. Сказал, что диплом бакалавра университетского колледжа туризма и управления гостиничным хозяйством приравнивается к британскому. И со временем я смогу занять его место в фирме «Кросби-тур».— Ну хорошо, дорогая моя! Буду ждать от тебя вестей. Пиши, не ленись.— Хорошо, тетя Энн! Целую тебя.— А я тебя. Жаль, Бетти нет с нами, она бы за тебя порадовалась! — сказала тетя Энн и положила трубку.Бедная мамочка! — вздохнула Дженнифер. Тетя Энн считает отца виновником ее преждевременной кончины. Сестре Роузмари было тогда четырнадцать, а ей самой всего восемь месяцев. Тетя Энн не может без слез вспоминать об этом. Бедняжка Элизабет чахла, кашляла, слабела, а муженек палец о палец не ударил, чтобы спасти жену, угасающую у него на глазах от скоротечной чахотки. Он, видите ли, много работал! Он, видите ли, не знал, что Элизабет серьезно больна! Могла бы жить и жить, если бы не страсть Питера к наживе!По версии тетки Энн, получив нежданно-негаданно наследство от заокеанского дядюшки, Питер Кросби буквально потерял голову. Основал фирму «Кросби-тур», вложил все средства в туризм — и пошло-поехало ! Питер не переносил никаких помощников, все делал сам, да еще учредил режим строжайшей экономии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43