Пройдёт ещё совсем немного времени и когда-то потрясавшие пределы вселенной герои станут персонажами безжалостных насмешек Ювенала (ок. 50 Аквинум, близ Рима, – ок. 127, Египет (?)), римского поэта, автора шестнадцати сохранившихся гекзаметрических «Сатир». В третьей из них (автор предпочитает первый её перевод, выполненный известным российским сатириком Д.Д.Минаевым, который, конечно же, проигрывает в филологической строгости более поздним, например, переводу Д.Недовича, но, как кажется, более точен в передаче эмоционального и образного строя) мы читаем: Грек – это всё: он ритор, врач, обманщик,Учёный и авгур, фигляр, поэт и банщик.За деньги он готов идти на чудеса,Скажите: полезай сейчас на небеса!Голодный, жадный грек лишь из-за корки хлеба,Недолго думая, полезет и на небо… Ювенал. Указ сочинение. Пер. Минаева Д.Д.

§ 5. Исторические границы классического греческого полиса Вкратце подытоживая сказанное, можно утверждать, что греческий полис прошёл две критические точки в своём развитии, и обе они маркирую собой ключевые этапы его экспансии. (В первую очередь, конечно, военной – это примечание необходимо, ибо источником рабов только на первых порах были собственные завоевания; впоследствии город – не пренебрегая и прямыми захватам – в значительных количествах приобретал их также и на невольничьих рынках). Преодоление одной из них положило начало его великой истории. Революционное преобразование его политической организации, формирование нового психотипа гражданина, воспламенение героического пассионарного духа, непревзойдённые никем памятники культуры и, конечно же, военные подвиги, которые до сих пор затмевают многое из того, что было в последующих тысячелетиях, – вот зримые результаты этого прорыва в ранее неведомое мировой истории измерение. Вспышка сверхновой – вот чем он обнаруживает себя, но все это только в интервале, ограниченном ими. Переступив второй критический порог завоеваний, полис, отравленный инфильтрацией чуждого этнического элемента, полностью истощает себя. Вот только истощает не материально, ибо и тогда ещё было всё, чтобы произвести целые горы оружия; но слишком велик оказался мир, и уже не достало героев, способных одолеть его. Самое страшное в том, что вдруг не стало главного – духа, как-то незаметно угас пламень, когда-то вспыхнувший в душе гражданина.Говоря языком философии, обе эти точки образуют собой то, что называется в ней мерой, то есть качеством, которое образуется по прехождении какого-то одного количественного предела и переходит в совершенно иное состояние за новым количественным же рубежом. До преодоления одного рубежа военной экспансии греческий город – это рядовое, ничем, кроме, разве, этнографических особенностей, не примечательное явление; преодоление второго возвращает его все в тот же ряд неприметных исторических обыденностей, заставляет снова теряться на общем фоне. И только в коротком временном интервале между ними он обнаруживает себя уникальным явлением. Но не будь этой внезапной исторической вспышки, кто знает, как сложилась бы вся последующая мировая история?С пресыщением своими завоеваниями героический дух полиса угас. Сегодня это может показаться парадоксальным, ибо преданность высшим идеалам цивилизации по представлениям современного человека должна только крепить общество, но из песни слова не выкинешь – ничто иное, как стремление к свободе, погасило его. Именно оно, ибо для эллина свобода была не здесь, по сию сторону щита, а главным образом только там – за остриями копий. Вырытая когда-то пропасть между «своими» и «чужими», так навсегда и осталась между эллинами и варварами. Однако взрывная волна пассионарности, как и положено любой волне, обязана угасать с увеличением радиуса того, что покоряется победоносному оружию. Физическая невозможность ведения непрерывной войны против целого мира делает ненужной и наиболее эффективную только в её условиях форму мобилизации всех – материальных, духовных, нравственных – ресурсов полиса. Поэтому демократическая форма государственного правления как-то незаметно отходит в область преданий, оставляя по себе лишь ностальгическую память поколений.Впрочем, какое-то время всё, что стоит на пути свободы, продолжало сохранять принципиальные качества чужого и враждебного, а в силу обратной логики и все чужое продолжало оставаться угрозой для эллинской свободы. Именно поэтому её единственным залогом по-прежнему служило оружие; только решимость и воля, опирающиеся на оружие, могли быть надёжным её гарантом. Ведь восторжествовать окончательно она могла либо через прямое уничтожение того, что было в состоянии нанести ей вред, либо посредством решительного возобладания над ним и приведения к покорности, либо нанесением такого чувствительного удара, после которого все источающее угрозу становилось бы попросту бессильным. Ощущение осаждённой крепости, окружения чужой враждебной стихией не покидало Грецию даже в самые тяжёлые годы междоусобной бойни. Поэтому постепенное сокращение накала внутренней смуты не могло не напомнить о главном, что не одно столетие стояло перед всеми её государствами. Впрочем, если мы говорим о духе осаждённого гарнизона, то всё же следует добавить, что это вовсе не то настроение, которое охватывает обречённых на поражение и гибель. Скорее это ощущения льва, обложенного шакалами, которые только и ждут удобного момента, чтобы вырвать у него добычу. Может, ему и уготована гибель, но она никогда не станет торжеством этих хищников. Здесь нет никакого чувства страха, и даже в готовности к смерти – предощущение грядущей победы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167