Им ставят памятники. Так, например, в Сорбонне (в ознаменование ее заслуг перед медициной); памятник с замечательными словами Бернарда Шоу на постаменте: «Человек культурен в той мере, в какой он понимает кошку» в 2002 году открыт и на территории Санкт-Петербургского Университета…
Кстати, о заслугах перед наукой. Не следует думать, что здесь ее роль чисто пассивная, страдательная. У французского исследователя Бернара Куртуа, когда он завтракал в своем рабочем кабинете, на плече обычно восседал любимый кот. Однажды коту это надоело, он спрыгнул на стол и разбил склянки с реактивами. Хранившиеся в них жидкости смешались, и в результате химической реакции в воздух поднялись фиолетовые клубы пара. Когда они осели, Куртуа заметил на соседних предметах кристаллический налет. Это был неизвестный в те времена свободный йод. Так, благодаря коту было сделано довольно крупное научное открытие. Датский ученый Финзен как-то обратил внимание на необычное поведение больной кошки, примостившейся на крыше дома. Она сидела на той ее части, которая освещалась солнечными лучами. Как только тень приближалась к нему, кошка тотчас же переходила на новое место, освещенное солнцем. Такие маневры она повторила несколько раз подряд. И Финзен задумался. А нельзя ли солнечными лучами лечить людей? Доверившись инстинкту животного, ученый начал свои эксперименты. Они показали, что благотворное лечебное действие оказывают лучи фиолетовой части спектра. Тогда-то и было предложено использовать ультрафиолетовые лучи в лечебных целях. Эта идея была успешно осуществлена, за что Финзен Нильс Рюберг через какое-то время был удостоен Нобелевской премии. Так что вклад нашей героини неоспорим и здесь.
Словом, кошка давно вошла не только в дом, – в самую нашу жизнь. Но вместе с тем по-прежнему, глядя в ее загадочные фосфоресцирующие глаза, как через отверстия таинственной камеры-обскуры, человек заглядывает в какую-то жутковатую потусторонность; даже мурлыкая на наших коленях, она остается бесконечно далекой от нас, и там, в этой потусторонности, нередко вспыхивает нечто такое, перед чем в молчании смиряется вся наша гордыня.
Иной мир, иной разум , внимательно изучая нас самих, смотрит оттуда.
В самую нашу душу…
В общем, кошка уютно устроилась не только на Востоке, но и в жилище европейца, американца, австралийца и так далее, и так далее, пока, наконец, в марте 1994 года она не появляется в моем доме. А ровно через десять лет, в марте 2004 года мою голову посещает счастливая мысль поведать миру непростую историю этого маленького симпатичного существа.
ГЛАВА 3. ДОМ
В которой читатель вводится в дом героини, знакомится с его обитателями и узнает о тех отношениях, которые связывают их
Она быстро освоилась в моем доме. Очень скоро разобралась, кто есть кто в нем. С готовностью усвоила все те нехитрые правила, которым отныне ей долженствовало подчиняться.
Ее обучение проходило легко и быстро (в молодости и у нас все проходит легко), иногда хватало даже одной строгой интонации. Впрочем, там, где маленькие кошачьи соблазны эту интонацию заглушали, приходилось прибегать и к иным, традиционным, наверное, в любой семье, средствам воспитания.
Так, однажды мое внимание привлек ее внезапно пробудившийся интерес к оконной портьере. Слегка колеблющаяся от потока воздуха, ее ткань казалась живой. А впрочем, если и не живой, то все равно очень заманчивой. Правда, пока кошка еще только осторожно присматривалась к этому волнующему инстинкты ее юного тела движению. Она трогательно тянулась к занавеси своим раздувающимся от вожделения носиком, но я-то уже хорошо знал, что должно было последовать за этим. Сначала она будет осторожно пробовать ее на ощупь «мягкой» лапой, а вскоре (если не сразу же) вслед за этим в ход пойдут уже успевшие напечатлеть многое на обстановке моих комнат когти.
Однако портьеры – это всегда предмет самой строгой табуации, это некая семейная святыня, осквернение которой дерзкими кошачьими когтями способно возмутить любую хозяйку любого дома. И вовсе не исключено, что здесь, в конечном счете, сильно не поздоровилось бы всем: и мне, и нашему сыну, и, может быть, даже самой кошке. И потом, нужно было считаться с тем, что сейчас прямо на моих глазах создавался прецедент, способный определить многое во всем ее будущем поведении в моем доме. Словом, необходимо было незамедлительно принимать самые решительные меры, и вот моя рука (так, чтобы кошка не могла ее видеть) осторожно просовывается за плотную ткань портьеры, и уже оттуда весьма чувствительно, но все же не настолько, чтобы причинить ей боль, я щелкаю пальцем прямо по ее недозволительно любопытному носику.
Несказанное изумление, словно взрывной волной, отбрасывает назад мою питомицу! Она приземляется боком к портьере сразу на все четыре вытянутые в струну лапы, крутой дугой выгибает свою спинку и распускает хвост; этот маленький зверек становится в два раза короче, но зато и в два раза выше. Такой боковой стойкой кошки обычно пытаются если и не запугать своих противников, то, по меньшей мере, произвести на них впечатление. Все дело здесь в угловых размерах вертикали: чем они больше, тем страшней их обладатель.
По секрету сказать, она ужасная трусиха, но вызывает уважение, что сейчас этот четвероногий пушистый комочек, никуда не убегает, а встает в задиристую стойку и лихо, как боевое знамя, вздымает над собою свой взъерошенный хвостик. Впрочем, она вовсе не собирается драться, скорее кошка просто рассчитывает на то, что ее неожиданный противник не выдержит этой «психической» атаки и отступит сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89