Например, ты сверху меня, а я внутри тебя. — Он был окрылен успехом, и в нем проснулся проказник, о существовании которого он даже не подозревал. Он был силен, непобедим, он мог покорить весь мир. Уатт рассмеялся от удовольствия. — Ах, Кендра, ты — лучшее из всего, что меня когда-нибудь постигало.
Ее сердце таяло от любви к нему, В этот момент он был так молод и полон надежд, так походил на задорного мальчика. Материнский инстинкт подсказывал ей, что его необходимо защитить от самого себя.
— Уатт, я, возможно, худшее, что могло тебя постигнуть, самая большая твоя ошибка. С этим все согласятся!
— Я не соглашусь. И ты не согласишься. — Он оперся на локти и смотрел в ее темно-синие глаза. — Сейчас, когда мы занимались любовью, ты просила не бросать тебя, и я пообещал, что не брошу. Я не оговорился, Кендра.
Ее лицо заалело. Она надеялась, что он не расслышал эту бессмысленную просьбу. Она старалась быть спокойной.
— Люди в пылу страсти говорят много глупостей. Это известно.
Уатт знал, что ей хотелось выглядеть жизнерадостной и беззаботной. Кому-нибудь другому, возможно, она такой и показалась бы. Но не ему. Он был настроен с ней на одну волну и чувствовал в ней какое-то внутреннее напряжение, страх.
Их тела были все еще соединены, и близость настолько подчиняла себе, что Кендра попыталась избежать его всепроникающего оценивающего взгляда. Она попыталась сосредоточиться на окружающих вещах: незнакомой, но приятной музыке, доносившейся из колонок проигрывателя, вызывающе роскошной обивке сиденья…
— Не удаляйся от меня, Кендра. Поговори со мной. Расскажи мне что-нибудь.
Она прикусила нижнюю губу. Сейчас сказать Уатту было очень легко. Пожалуй, именно так она сохранит самоуважение.
Их глаза снова встретились.
— Когда я сказала тебе: «не бросай меня», я совсем не имела в виду, что ты должен прилипнуть ко мне и не отходить ни на шаг. — Слова вырывались с бешеной скоростью. — Я хочу, чтобы ты понял, я знаю, как это бывает.
Он прищурился.
— И как же это бывает?
— Все друг друга бросают. Это правило. И не надо притворяться, что ты не такой, как вес.
— Похоже, это тебя все бросают. — Он внезапно понял, что именно она хотела сказать. Его сердце раскрылось. — Твои родители и Рейлин погибли из-за собственной беззаботности, когда ты была еще ребенком. Твой брат Шейн служит на флоте и практически выключен из твоей жизни.
— Макс Маттисон исчез, и Корд тоже… — Кендра думала о том, что, исчезнув, они оставили детей. — Осталась одна Эшлин. Но у нее больше устойчивости, чем у кого-либо в мере.
— И ты думаешь, что Эшлин — единственное исключение из правила? А как насчет тебя самой, Кендра? Ты ведь осталась и помогаешь Эшлин растить детей. Хотя с твоим умом и внешностью ты могла бы тоже сорваться и улететь куда-нибудь и не пропала бы. Но ты ведь не захотела так поступить.
— Я не могла бросить Эшлин одну с детьми на руках! — воскликнула Кендра. Она была обижена самим предположением, что могла это сделать. — Я люблю их.
— А я люблю тебя, Кендра. — Уатт хотел, чтобы она поняла. — Ты моя, и я никогда тебя не брошу.
Он заставлял ее нервничать. Она затрепыхалась, пытаясь освободиться. Уатт остался там же, где и был: поверх нее и внутри.
— Уатт, это же просто секс! Ты не любишь меня!
Она понадеялась, что это прозвучало не слишком жалко. Потому что она чувствовала себя жалкой, ей очень хотелось ему поверить, но общеизвестным фактом было то, что Уатты Уэи всего мира не должны были любить девушек вроде нее.
— Это не секс, — упрямо повторил он. Кендре не удалось подавить улыбку.
— Уатт, мы голые, ты внутри меня. Что же это, как не секс? Поверь мне, это секс!
Он куснул ее губу.
— Хорошо, здесь ты меня убедила. Теперь позволь мне доказать мою точку зрения. — Он осторожно освободился и сел. — Хм, теперь я не смогу слушать «Темно-пурпурный», не вспоминая об этой ночи. Каким цветом ты хочешь воспользоваться на этот раз?
— Красным.
Кендра потянулась к сумочке.
Уатт остановил ее руку.
— Не сейчас. Позже. Сейчас я хочу убедить тебя, что я влюблен и горжусь этим. Горжусь тобой. Давай не будем больше ходить вокруг да около и скрывать свои чувства. Одевайся, солнышко. Я хочу отпраздновать с тобой окончание школы. — Он говорил и натягивал одежду. — Куда ты хочешь пойти? Я поведу тебя куда угодно.
— Уатт, единственное место, где мы могли бы показаться вместе, это бар «Прибрежный». Но и здесь мы подвергаем себя большому риску. Репортеры иногда показываются и там, если кого-то зарезали или пристрелили. Бели они увидят нас, то это заинтересует их гораздо больше, чем убийство. Подумай, какой шум поднимет Дэн Кларкстон, если узнает о наших отношениях! Твоя карьера политика закончится, не начавшись.
— Это не самое худшее. — Уатт задумчиво смотрел на нее. — Самое худшее — это потерять тебя теперь, когда я наконец тебя нашел. — Он поднял ее трусики с плюшевого ковра, покрывавшего пол автомобиля, и вручил ей. — Ты хочешь, чтобы я тебя одел? Мне приятнее раздевать, но, и одевая, я получу удовольствие.
— Ты сам не знаешь, что говоришь! Ты не отдаешь себе отчета в своих действиях!
Она оделась с рекордной быстротой. Уатт наблюдал за ней с интересом.
Его рука скользнула ей под юбку, и пальцы коснулись кружевной отделки белых чулок, достигавших середины бедра.
— И как только эти штуки держатся без…
Кендра оттолкнула его руку.
— Уатт, я не хотела тебе говорить, но… мне придется. Ты должен понять, я не позволю тебе отказаться от карьеры только потому, что тебе кажется, будто бы любишь меня. Ты положительный герой, Уатт. — Ее голос ослабел, она слепо уставилась в затемненное окно лимузина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129