Это был один из самых уродливых домов, который только можно было себе представить. Построенный примерно в 1910 году, он был разукрашен как имбирный пряник: орнамент из завитушек и прочие отвратительные декоративные детали того времени. Последнему слою побелки сейчас около шести лет, и она местами растрескалась. Мой дед, широко признанный мастер едкого юмора и при этом всеми уважаемый человек, называл его не иначе как “архитектурный выкидыш”. Дом построил Майор, будучи еще молодым.
В день новоселья, как рассказывают, он спросил моего деда, что тот думает о гостиной. “Не знаю почему, сын, — ответил старик, — но мне все время кажется: вот-вот войдет мадам и скажет, что девочки спустятся через минуту”.
Выйдя из машины, я направился по дорожке между большими дубами к дому, на душе у меня было тепло. Удивительно, почему, когда я рос, подобные ощущения никогда не связывались у меня с этим зданием?
Я постучал большим медным молотком в дверь, и через минуту появилась девушка-негритянка.
— Миссис Крейн дома? — спросил я. — Скажи ей, что у меня ордер на обыск.
Глаза ее расширились, сверкнув белками, и она удалилась по темному коридору. Я вошел; здесь мало что изменилось. Около вешалки для шляп висело все то же мутное старое зеркало. Скамейка на широкой подставке, соломенная дорожка на полу.
Из гостиной в конце коридора раздался стук острых каблучков и показалась хозяйка дома.
— Привет, Мэри!
Она быстро шла по холлу ко мне своей грациозной походкой, которую я так хорошо помнил. И очарование ее рыжеватых волос снова согрело мне душу.
Я никогда, кажется, не был влюблен в Мэри. Скорее, я всегда гордился тем, что она мой друг и я ей нравлюсь.
Она подошла ко мне вплотную, и я взял ее за обе руки.
— Ну здравствуй, большой конек! — сказала она. — Только не наступи на меня!
— Я рад видеть тебя, Мэри!
— А ты разве не поцелуешь меня? — требовательно спросила она. — Не стой как столб и не ухмыляйся.
Я слегка коснулся губами ее щеки и прочел насмешку в холодных зеленых глазах, оказавшихся так близко от моих.
— Ну хорошо, — сказала она. — Давно пора поставить меня на место. Домашняя хозяйка средних лет.
В свои двадцать три года она была замужем за Ли чуть менее года.
— Ты здорово выглядишь! — заметил я. — Как дела?
— Все хорошо, Боб. Пойдем на кухню, расскажешь о себе. Роз только что сварила кофе.
Пройдя через гостиную, где в большом камине горел огонь, мы вошли в кухню и сели за стол.
— Черт возьми, Боб, я рада тебя видеть! Как жаль, что ты упустил Ли. Он только что ушел и будет через час или два. Как ты? На этот раз ты вернулся домой насовсем?
— Да.
— Я рада, что ты закончил колледж. Но мне никогда не нравилось, как ты уехал.
Я отхлебнул кофе и отломил кусочек пирога, который поставила на стол Роз.
— Почему? Мне это понравилось. Она откинулась, посмотрела на меня и вздохнула, слегка покачав головой:
— Наверное. Удивительно, что ты не стал профессионалом, как прочие мастодонты.
Мне не хотелось рассказывать ей, что я все-таки стал профессиональным боксером и сколь ко ударов мне пришлось принять. Я предпочел бы об этом забыть. Я достаточно хорошо выступал в соревнованиях между колледжами и поэтому вообразил себя боксером. Однако вскоре обнаружилось, что у меня слишком медленная реакция и для тяжеловесов я очень удобная мишень. И им абсолютно несложно меня покалечить, хочу я того или нет. Я проиграл шесть из восьми профессиональных поединков и бросил это занятие, не дожидаясь, пока меня изуродуют. Для второсортного боксера это нелегкий заработок.
— Я вижу, твой нос опять сломан. — Мэри оперлась локтями о стол и положила подбородок на руки. — Думаю, тебе за это засчитали не менее шести лекционных часов при изучении романских языков!
— А что делает сейчас Ли? Мое лицо казалось мне неподходящей темой для обсуждения.
— Ничего. — Она внезапно улыбнулась:
— Неужели ты думаешь, что он способен чем-нибудь заниматься?
— Ну, вообще говоря, люди обычно работают.
— Да, он, конечно, работает. Я просто женщина, да еще циничная. Он чем-то занят; я бы назвала это “участием в мелких делишках”. Весьма распространенное занятие среди современных мужчин.
— Думаю, он продал остатки владений Майора, когда все дела с поместьем уладились.
— Майор сам продал большую часть владений, Боб. Он проиграл крупный судебный процесс из-за полосы леса и очень много потерял. Впрочем, я никогда не пыталась в этом разобраться. Он продал лесопилки и джин <Джин — хлопкоочистительная машина.> , заявив, что зарабатывание денег не для него. Ты ведь знаешь, каким он мог быть!
— Да, знаю.
Достав пачку сигарет, я вытряхнул одну. Мэри протянула руку, и я взглянул на нее удивленно.
— Да вот начала покуривать где-то полгода назад. Что, нельзя?
Я прикурил для нее сигарету. Она затянулась и задумчиво посмотрела на облачко дыма.
— Ты смешной, — произнесла она, — ты смешной. Боб.
— Почему?
— Почему ты никогда не пытался оспаривать завещание?
— А почему я должен был это делать?
— Ли сказал, что поместье, дом и все прочее стоит около тридцати тысяч. А тебе он не оставил ни одного доллара. И ты не стал это оспаривать, почему?
— А ты хотела бы, чтобы я это сделал? Ты же знаешь, из чьего кармана я стал бы вынимать деньги, да?
— Глупый. Я знаю, как ты всегда любил Ли. Но любовь любовью, а деньги деньгами.
— Нет, — возразил я. — Дело не в этом. Я просто никогда ничего не хотел от Майора при жизни. Почему я должен был захотеть чего-то, когда он умер?
— Но ведь, в конце концов, ты его сын.
— Тут больше не о чем говорить.
— Но ты тоже во многом виноват. Боб.
1 2 3 4 5 6 7 8