На вощеном полу, выложенном темно-синими плитками, лежали плетеные половички и стояли бамбуковые кресла с черными и оранжевыми подушками. В углу комнаты — телевизор, перед диваном — длинный кофейный бамбуковый столик со стеклянной столешницей, на котором валялась кипа журналов. На столе у стены я заметил модель корабля. Она была около трех футов в длину и поражала тщательностью отделки. Напротив двери была установлена конторка, а в конце ее — маленький телефонный коммутатор и стойка с ячейками для ключей. Сразу за конторкой виднелась занавешенная дверь, за которой, очевидно, находились комнаты хозяев. Где-то в глубине работал пылесос.
Я сложил покупки на конторку. «Джози», — позвала она, и пылесос умолк. Из-за занавески появилась мощная темнокожая девица в белом фартуке. У нее было круглое добродушное лицо и большой рот, который она накрасила помадой неестественного, почти фиолетового цвета.
Миссис Лэнгстон положила передо мной регистрационную карточку и кивнула на сумки:
— Захвати это на кухню, Джози.
— Хорошо, мэм. — Девица взяла сумки и повернулась к выходу.
— Водопроводчик не звонил? — спросила миссис Лэнгстон.
Я снял колпачок с ручки и склонился над карточкой, снова — в который раз за последние дни — спрашивая себя, почему я все еще указываю свой адрес в Сан-Франциско. Впрочем, нужно же что-то написать, а этот адрес, по крайней мере, соответствует моим номерам на машине.
— Нет, мэм, — ответила Джози. — Телефон звонил несколько раз, но я думаю, что ошиблись номером. Когда я подходила, там промолчали, а потом повесили трубку. — И она вышла.
Я случайно поднял глаза. Лицо миссис Лэнгстон странно застыло, молочно-белая кожа побледнела еще больше, и у меня сложилось впечатление, что ей с трудом удается сохранять самообладание. Она смотрела куда-то вдаль отсутствующим взглядом.
— Что-нибудь случилось? — спросил я.
Она ахнула от неожиданности, потом покачала головой и заставила себя улыбнуться:
— Нет, все в порядке. Просто устала от жары.
Взяв в руки мою карточку, она бегло взглянула на нее:
— Сан-Франциско? А как вы переносите жару, мистер Чатхэм?
— Так, значит, вы там бывали?
Она кивнула:
— Один раз, в августе. У меня были с собой только летние вещи, и я чуть не замерзла. Но город мне понравился, мне он показался просто сказочным. — Она подошла к конторке и взяла из ячейки ключ. — Возьмите, номер двенадцать.
— Лучше я сразу же расплачусь, — ответил я. — Сколько с меня?
В этот момент зазвонил телефон. Мне показалось, что миссис Лэнгстон испугалась. Она выпрямилась и застыла на месте, как будто ей в спину плеснули ледяной водой, и в ее глазах мелькнул страх. Телефон зазвонил вновь, издавая пронзительную трель. Она с усилием протянула руку и сняла трубку.
— «Магнолия-Лодж», — чуть слышно произнесла она.
И сразу же побледнела, как будто с ее лица сошла вся краска. Она пошатнулась, и я перегнулся через стол, чтобы поддержать ее, — мне показалось, что женщина вот-вот упадет, но она опустилась на табурет, стоявший за стойкой. Попыталась положить трубку на рычаг, но не попала. Трубка осталась лежать на регистрационной книге, и я расслышал раздававшиеся из нее звуки. Миссис Лэнгстон закрыла лицо дрожащими руками.
Понимая, что лезу не в свое дело, я схватил трубку — сработал рефлекс, к тому же я примерно представлял, что услышу. И не ошибся.
Я услышал едва различимый шепот, — голос был наглый, порочный и напряженный, а те мерзости, которые он произносил, могли свести человека с ума.
Я обратил внимание на какие-то дополнительные звуки, какой-то фон. Через минуту поток нечистот иссяк и голос поинтересовался:
— Ты хорошо меня слышишь, дорогая? Скажи, тебе понравилось?
Я зажал рукой трубку и, перегнувшись через конторку, дотронулся до ее руки:
— Ответьте ему. — Я протянул ей трубку.
Она подняла голову, но только в ужасе уставилась на меня. Я потряс ее за плечо:
— Давайте, скажите что-нибудь. Все равно что.
Она кивнула, и я отнял руку от трубки.
— Почему? — закричала она. — Почему вы выбрали именно меня?
Я кивнул и взял трубку, чтобы услышать ответ. Тихий шелестящий смешок был омерзителен, как прикосновение к обнаженной коже выползшей из болотной тины гадины.
— Потому что мы знаем секрет, дорогая. Мы знаем, что это ты убила его, разве не правда?
Я нахмурился — в привычный сценарий это не вписывалось. Шепот возобновился:
— Мы все знаем, дорогая. И мне приятно думать, что мы с тобой… — И он повторил то, о чем ему так приятно было думать. Он производил впечатление человека с богатым воображением, которому не чужды самые отвратительные фантазии. Вдруг я услышал, что в шепот вновь вклиниваются какие-то посторонние звуки, какой-то шумовой фон, и в ту же секунду связь прервалась. Видимо, он повесил трубку, но, судя по всему, сделал это недостаточно быстро.
Я тоже повесил трубку и посмотрел на поникшую голову сидевшей рядом женщины.
— Бояться нечего, — сказал я, — обычно они неопасны.
Она взглянула на меня, но не смогла выдавить ни звука.
— Как давно он этим занимается?
— Давно… — неуверенно прошептала она. — Давно… — И потеряла сознание.
Я едва успел подхватить ее. Вынеся ее из-за стойки, я осторожно уложил женщину на пол, на один из половичков. Она оказалась очень легкой, слишком легкой для своего роста. Я распрямился и крикнул: «Джози!»
Неестественную бледность тонкого лица миссис Лэнгстон подчеркивали темные ресницы. Очевидно, она уже давно находилась на грани нервного истощения.
Джози выглянула из-за занавески и вопросительно посмотрела на меня.
— У вас есть виски?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71