Линн взглянула на часы, встроенные в плиту, и обнаружила, что уже одиннадцать часов. Срок подписания контракта с «Комплексом» истекал в пять часов вечера, и она с ужасом поняла, что, в пылу любовных переживаний, они с Адамом почти забыли об этом. И теперь ей показалось невероятным, что родители не позвонили ей раньше, чтобы посоветоваться с ней и обсудить свои планы.
– Неужели ты не собираешься мне все рассказать! – воскликнула она. – Просто не верится, что ты дотянул до последнего, прежде чем позвонить. Боже мой, папа, ведь остается только несколько часов до истечения срока, данного «Комплексом»!
– Срока, данного «Комплексом»? – повторил он. – О чем ты говоришь, Линн?
– Па, ни к чему изображать невинный вид и удивление. Ваш заговор больше не действует. Мне двадцать шесть лет, достаточно, чтобы вы с мамой могли со мной посоветоваться, даже если вам не хочется к чему-то меня принуждать. И вообще весь ваш такт и умолчания напрасны. Адам мне все рассказал в четверг вечером. Он решил, что я имею право тоже участвовать в принятии решения, хоть вы, два упрямца, и решили сделать все без меня. И как только вам пришло в голову, что карьера на Манхэттене мне дороже, чем вы и мой дом, и что я не приеду и не помогу вам с управлением гостиницей. Я просто обижена, что вы с мамой не говорили мне, что происходит.
Она услышала, как отец прокашлялся.
– Адам рассказал тебе всю историю? Хмм… так что же именно он рассказал, Линн?
– Разумеется, он рассказал мне о предложении «Комплекса» и о поставленном ими жестком сроке. О том, как вы с мамой хотели бы, чтобы я взяла на себя обязанности управляющего гостиницей, и о том, как вы боитесь мне сказать, что я очень нужна дома.
– Адам сказал тебе, что мы продаем гостиницу корпорации «Комплекс»? – Отец Линн не скрывал своего недоумения.
– Па, разговор у нас получается какой-то странный. Почему ты повторяешь каждое мое слово? – Линн начала испытывать раздражение.
– Видно, это признак надвигающего старческого маразма, – сухо сказал он. – Дело в том, Линн, что я не слишком понимаю, о чем ты говоришь.
Линн заметила, что Адам все еще стоит возле нее и барабанит пальцами по кухонному столу.
– Послушай, ты можешь подождать минуту? – спросила она у отца. – Адам здесь рядом, мне кажется, что он хочет что-то сказать.
Она отвернулась от телефона.
– В чем дело, Адам? Хочешь мне что-то объяснить?
– Мне бы хотелось поговорить с твоим отцом, если можно, – ответил он, и спокойствие его слов вовсе не скрывало их настойчивости.
Она с любопытством взглянула на него и была заинтригована, когда заметила еле заметную вспышку смущения в его глазах.
– Конечно. Поговори с ним. – Затем сказала в трубку: – Па, скоро увидимся. Я уверена, что Адам посоветует тебе не принимать никаких решений в той сделке с «Комплексом», пока мы не приедем. Привет маме, передай ей, что мы с нетерпением ждем обеда. Мы оба просто умираем с голоду.
Она передала трубку Адаму, и тот с силой сжал ее.
– Тед? – услышала она его слова, когда направилась к шкафу, чтобы приготовить необходимую одежду. – Это Адам. Мы с Линн сейчас же выезжаем к вам, как только соберемся. Я все объясню потом.
Она прошла с одеждой в ванную, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
– Происходит что-то весьма странное, – сообщила она своему отражению в зеркале. – Неудивительно, что я привыкла разговаривать с собственным отражением. Иногда кажется, что от него добьешься больше толку, чем от всех остальных.
Когда она, оделась и вышла из ванной, Адам с явным нетерпением ждал ее у входной двери.
– Мне нужно заехать к себе домой и переодеться, – торопливо сказал он. – Вернусь к двенадцати тридцати. Ты подождешь меня внизу в вестибюле?
– Да, разумеется, Адам. А что там насчет сделки с «Комплексом»? Почему отец так удивился? После разговора с ним у меня создалось странное впечатление, что он находится не в курсе происходящих событий.
– Мы поговорим об этом в машине, – не глядя ей в глаза, торопливо сказал он. – Сейчас нет времени на обсуждение. Иначе мы приедем в Коннектикут уже вечером. Пока, Линн. Встретимся в вестибюле.
После этого Адам поспешил к двери. Она озадаченно закрыла ее за ним, затем достала с верхней полки шкафа дорожную сумку и сложила кое-какие вещи, необходимые ей в поездке. Линн бросила рыбкам в аквариум щепотку корма, нахмурив брови, посмотрела, как блестящие неоны неторопливо подхватывают цветные хлопья.
С того момента, когда она взяла трубку и стала разговаривать с отцом, Адам проявлял все симптомы нервничающего человека с весьма нечистой совестью. И она удивилась, почему бы это могло быть.
Вернувшись в ванную, Линн сгребла с полки косметику в пакет и бросила его в сумку. И тут ей внезапно пришло в голову, что самой логичной причиной нечистой совести было то обстоятельство, что Адам только что соблазнил дочь двух своих старинных и дорогих друзей. Его старомодный кодекс мужской чести, видимо, мешал ему говорить с человеком, незамужняя дочь которого стояла рядом с ним, мокрая и голая, если не считать розового банного полотенца.
– Ах, черт! – произнесла она, не очень довольная своими догадками.
Ей не хотелось, чтобы Адам испытывал чувство вины за их любовь. Она хотела, чтобы он был потрясен, увлечен, околдован – переживал все то, что она чувствовала сама. Она с силой дернула «молнию» дорожной сумки, что было вовсе чуждо ее натуре, рухнула на диван и тупо уставилась на аквариум. Как обычно, золотые рыбки съели весь корм; интересно, как это ухитряются выжить неоны и тетры. А как выживет она сама, если Адам уедет в Калифорнию и возобновит отношения с таинственной женщиной, которая, как предполагается, его не любит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51