– Но, может, они считают свой дом вполне приличным.
В ответ на столь нелепое предположение леди Аделина лишь презрительно фыркнула. В это время какая-то малышка с копной курчавых волос и большими карими глазами вскарабкалась на колени Шарлотты и потянулась пухлой ручонкой к ее локонам. Шарлотта улыбнулась и погладила ее по головке. Турчанки одобрительно зашушукались.
– Поздравляю. Вы нашли верный путь к сердцам здешних женщин, – произнес по-французски незнакомый голос. – В Оттоманской империи все женщины обожают детей. Это здесь обязательно.
В голосе звучала откровенная горечь. Шарлотта подняла глаза и увидела худую пожилую женщину, которая грациозно опустилась рядом с ней на подушки.
– Главный евнух приказал мне составить вам компанию за обедом, – промолвила женщина, избегая взгляда Шарлотты.
Она несколько раз хлопнула в ладоши, и в комнату вошли три служанки. Две несли низенький столик, а третья – пиалы и кувшины. В считанные мгновения до блеска начищенный медный столик был накрыт. Когда на нем появилось несколько бледных, судя по их виду, плохо пропеченных лепешек, еще одна служанка поставила перед пожилой турчанкой латунный сосуд с краником и небольшую миску.
Турчанка посмотрела на Шарлотту и леди Аделину.
– Перед едой нужно вымыть руки. Служанка открыла краник, и на руки турчанке полилась горячая вода. Струйки ее стекали в миску.
– Теперь ваша очередь, – по-прежнему чуть насмешливо сказала пожилая женщина. – И не забывайте, вы должны есть только правой рукой. А левая пусть лежит спокойно у вас на коленях.
Шарлотта перевела тетушке это распоряжение, однако леди Аделина отнеслась к словам турчанки скептически:
– Ее совет имел бы смысл, если бы на столе были ножи и вилки. Но я ничего такого не вижу.
Шарлотта поспешила перевести это пожилой женщине. Турчанка явно была позабавлена.
«А нам здесь ножи и вилки ни к чему, – заявила она и, закатав рукав шелкового кафтана, обнажила руку почти до локтя.
Служанка повязала ей салфетку. Пожилая женщина наклонила голову и произнесла короткую молитву. После чего окунула правую руку в миску, стоявшую перед ней, выудила оттуда пригоршню риса, положила его на кусок лепешки и с подчеркнуто равнодушным видом принялась есть. Она использовала вместо ложки пальцы и время от времени кивком приказывала служанкам подложить в быстро пустевшую миску мясных шариков или каких-то странных ярко-зеленых овощей.
В глазах женщины, устремленных на Шарлотту и леди Аделину, плясали искорки смеха.
– В этой стране пальцы считаются самыми лучшими столовыми приборами, – пояснила она. – Прошу вас, сударыни, отведайте блюда, которые были приготовлены ради вашей услады.
Шарлотта колебалась лишь какую-то долю мгновения. А затем решила, что заполнить пустоту в желудке гораздо важнее, чем соблюсти правила этикета, принятые в Англии – стране, от которой ее отделяло около двух тысяч миль. Тетушка боролась с условностями дольше, но, в конце концов, голод взял верх, и она не устояла перед аппетитным запахом жареного мяса и горячих овощей.
– Мясо великолепно, – вежливо сказала Шарлотта, стараясь позабыть о том, что она и ее соседки по столу берут рис руками и более или менее аккуратно отправляют в рот. – Это жареный барашек?
– Да, это барашек, изжаренный на вертеле, – ответила женщина, выражение лица которой смягчилось. – Это хорошо, что вы не цепляетесь за обычаи своей страны. Так вам будет гораздо легче.
Я в свое время, увы, не проявила столь похвального благоразумия. Когда меня сюда привезли, я первые восемь дней вообще отказывалась от пищи. Тогдашний главный евнух испугался, что я умру, и насильно влил мне в горло через трубочку буйволиное молоко с медом. Впечатление было не из приятных.
– Когда вас сюда привезли… Вы хотите сказать, мадам, что вы не турчанка?
Пожилая женщина грациозно вытерла пальцы салфеткой. Она долго молчала, потом, наконец, ответила:
– Да, я родилась не здесь, а во Франции. На ее губах вновь заиграла язвительная усмешка.
– Позвольте представиться вам, сударыни. Я Мари-Клер де Сен-Мишель, дочь маркиза де Сен-Мишель Гренобльского.
Шарлотта чуть не поперхнулась рисом. Мари-Клер откинулась на подушки, явно забавляясь шокирующим эффектом, который произвели ее слова. Обретя дар речи, Шарлотта перевела тетушке, что сказала Мари-Клер. Леди Аделина, естественно, опешила. Какое-то время с ее губ слетали только нечленораздельные восклицания, затем она немного пришла в себя и пролепетала:
– Но как, скажите на милость, дочь французского маркиза могла очутиться в гареме турецкого эмира?
Шарлотта перевела ее вопрос на французский. Мари-Клер опустила взор. Казалось, она пристально всматривается в свое туманное прошлое.
– Меня взяли в плен пираты, – наконец призналась она. – Эмир Ибрагим говорит, что теперь этих пиратов разгромили, но в 1789 году они все еще были грозой Средиземного моря.
– В 1789 году? – ахнула Шарлотта. – Но ведь с тех пор прошло почти сорок лет! Неужели вы сорок лет живете в гареме? Не может быть!
На сей раз улыбка Мари-Клер была более искренней.
– Почему не может?
– Но… значит, вы покинули Францию еще до революции? Невероятно!
– Смех и грех, да? Мой отец боялся за мою жизнь и решил отослать меня к моим кузенам на Мартинику. Однако на корабль напали пираты. Недавно эмир Ибрагим навел во Франции справки о моих родственниках, и выяснилось, что мой отец, мать и все братья были приговорены робеспьеровским Комитетом общественного спасения к смертной казни. Так что в некотором смысле пираты спасли меня от смерти.
– Вы хотите сказать, что вы с эмиром… что вы были…
– Наложницей эмира?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101