– Вам очень повезло, что остались живы.– Почему-то я никакой радости не чувствую, – пробормотала Марла. Чувствовала она себя ужасно, а выглядела, должно быть, еще хуже.– Понимаю, понимаю.Переглянувшись с Алексом, доктор протянул Марле ручное зеркальце. М-да... Выражение «оскал смерти» как нельзя лучше к ней подходит. Марла осторожно шевельнула челюстью – и охнула от пронзительной боли.– Несколько дней или даже недель вы будете чувствовать свою челюсть, – предупредил доктор Робертсон, – но я выпишу болеутоляющее. Есть и хорошая новость: похоже, переломы прекрасно зажили. – Мне сейчас очень не хватает хороших новостей, – пробормотала Марла.– Все идет хорошо. Отдыхайте. Восстанавливайте силы. И некоторое время не играйте в хоккей без маски, – пошутил он.– Непременно последую вашему совету, – ответила она.Доктор заулыбался, показав все свои зубы.– Отлично. На днях вы, кажется, идете к доктору Хендерсону, который делал операцию? Он, возможно, сделает рентген, чтобы убедиться, что кости срослись; но, насколько я могу судить, все в порядке.– Спасибо, – поблагодарила Марла, радуясь, что утомительный осмотр позади.– А как ваш желудок? – Доктор Робертсон бросил использованные перчатки в хромированную урну.– Лучше. Гораздо лучше.– Надо было кому-нибудь сказать, что тебя тошнит, – с упреком заметил Алекс. Лицо его было хмуро, брови сдвинуты, губы недовольно поджаты – совсем как у матери.– Непременно, если бы кто-нибудь был поблизости, – огрызнулась Марла.– Я работал. – Он недобро сощурился.– В половине двенадцатого?Взгляд Алекса мог бы расколоть гранит.– Да, конечно. Ты же ничего не помнишь. Я часто работаю допоздна. Поэтому я и нанял Тома. И если бы не твое чертово упрямство... – Он оборвал себя, злое напряженное лицо немного смягчилось. – Извини, я просто беспокоюсь. Честно говоря, чертовски испугался.– Я тоже, – пробормотала Марла. У нее не было сил спорить. – Как я устала от всего этого!– Все мы устали, – ответил Алекс.Робертсон сполоснул руки в раковине и обернулся к Марле:– А как ваша память?Вытирая руки перед зеркалом, он встретился взглядом с Марлой.– Пока не очень, но несколько просветов уже есть. Сегодня вечером я вспомнила рождение Джеймса.Уголком глаза она заметила, что Алекс как-то напрягся, и серые глаза его потемнели... от удивления? Или от тревоги?– Вот как? – воскликнул он. – Ну это же отлично! Просто замечательно!И улыбнулся – почти искренне. Почти.– Еще я вспомнила катастрофу, – продолжала Марла. – По дороге сюда, когда мы с Ником заворачивали за угол, навстречу нам выехала машина и ослепила фарами и вдруг авария буквально встала у меня перед глазами. Загорелое лицо Алекса слегка побледнело.– На дороге был человек, – рассказывала Марла. – Я свернула, чтобы его объехать, и врезалась в ограждение.Она вздрогнула. Алекс кивнул, побуждая ее продолжать, но в глазах его плескалась тревога.– А дальше?– Это было ужасно. Просто кошмар.С трудом выдавливая из себя слова, Марла поведала обо всем, что произошло дальше, – о визге шин по асфальту, скрежете металла, звоне разбитого стекла, криках, крови. Слушая ее, Фил не раз морщился.– Еще я вспомнила Пэм. Правда, по-прежнему не помню, что нас с ней связывало, кажется, мы что-то задумали вместе, но что?..– Ты устала, – проговорил Алекс. – Тебе надо отдохнуть.– Да, но еще мне надо поговорить с детективом Патерно!– Утром.– Хорошо, – откликнулась Марла. На нее вдруг навалилась страшная, тысячепудовая усталость. – Позвоню ему утром.– А Ник это знает? – спросил вдруг Алекс, и Марла ощутила укол вины, словно предала мужа.– Да.– Так...– Мне нечего скрывать!– Конечно, конечно, нечего, – успокоил ее Алекс, натянуто улыбаясь и нервно позвякивая ключами в кармане. Но Марла уже не обращала внимания на эти странности. Она устала, так устала. – Ну что, поедем домой?– Секундочку, я только выпишу рецепт. – Доктор Робертсон вырвал листок из блокнота, что-то на нем нацарапал и отдал Алексу. – Это поможет справиться с болью, но может вызвать легкое чувство усталости. – Он сделал другую заметку – для себя – и убрал в толстую кожаную папку.– Можно мне посмотреть? – попросила она.– Что? – не понял Робертсон.– Историю болезни.– Там только медицинские записи.Доктор по-отечески улыбался, но за профессиональной белозубой улыбкой чувствовалось что-то... а, черт, как ей все это надоело! Она хочет спать.– Обо мне, – уточнила она, протянув руку к папке. – Это моя карта, верно?– По-моему, на сегодня с тебя достаточно, – вмешался Алекс и сделал доктору знак убрать папку.– Но я хочу знать.– Марла, в другой раз, ладно? – Тон Алекса заставил ее выпрямиться. – Уже поздно. Тебе нужно ехать домой и отдыхать. Ты устала.– Я знаю, что мне нужно, – резко ответила она. – Мне нужно как можно больше узнать о себе. О тебе. О нашей семье. Алекс, я уже начала вспоминать и не хочу останавливаться на полпути! Я на все готова, чтобы помочь себе вспомнить!– Понимаю, но...– Да неужели? – Она обернулась к доктору. – А вы – вы тоже «понимаете»?– Черт побери, Марла, хватит! Фил приехал сюда среди ночи, чтобы сделать тебе одолжение, потому что ты не хотела ложиться в больницу. Дома его ждет семья. Нас с тобой, между прочим, тоже.Робертсон щелкнул авторучкой и сунул ее в карман.– Нет, нет, что вы, все в порядке, – проговорил он, но папку не отдал. – Расскажите мне, что вы еще помните, – предложил он, скрестив руки на груди и загородив папку своим телом.Марла поняла, что сегодня ей своей медицинской карты не видать.– Кроме катастрофы и рождения Джеймса? Почти ничего. Так, какие-то отрывочные образы: я скачу верхом, меряю платье, разговариваю с Алексом в холле, ничего особенного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121