– Ни в чем из того, что произошло, нет моей вины, действительно нет. Я хотел отомстить за моего отца так, как это сделал бы любой сын. Но если моя попытка провалилась, должен ли я и дальше раздумывать о мести? Должен ли я направиться в Ирландию, чтобы столкнуться там с Сомервиллем? Разве меня когда-либо привлекала идея найти наслаждение таким странным способом, таким страшно запутанным путем? Нет. Честно говоря, меня это не привлекает. Я воспринял это разочарование как мужчина и вернулся домой, чтобы узнать, что мой любимый брат в своем неведении стал мишенью жестокого шантажа. – Герцог вздрогнул, когда последние слова повисли в воздухе. Они звучали не совсем верно, не совсем честно. – Ну, возможно, не совсем жестокого. «Безумный» – вот, наверное, более правильное слово. – Он мягко хмыкнул: – Возможно даже, это изобретательный шантаж.
Проскакал одинокий всадник, едва видимый в наступавших сумерках. Это напомнило герцогу о том, что скоро зазвонит гонг к обеду, и он вернулся к шкатулке, чтобы выбрать кольцо с печаткой.
– Неважно, сколько времени это займет, но я совершенно точно устраню ее, эту угрозу, – утешал он себя, снова возвращаясь к мысли, как он поменялся ролями с Трикси, разрушив ее мечту об отдыхе на природе за его щедрое вознаграждение.
– Если бы она только выбросила это из головы. Но нет, – произнес он в раздумье, надевая кольцо на палец, – она этого не сделает… или? Она хотела завладеть моим хозяйством, выставить меня идиотом перед лицом брата, а затем измучить меня в моей же собственной комнате рассказами о невинном катании и о том, что я во всем виноват. Я должен был задушить ее своей подушкой!
Он снова оказался у окна, мысли увели его далеко, в воспоминания о том единственном, обжигающем поцелуе, который он разделил с Трикси. Да, она ответила на поцелуй. Сначала он поцеловал ее, но она брала столько же, сколько и отдавала. Ее руки стискивали его плечи, ее мягкие груди прижимались к его груди.
Как может эта женщина быть одновременно интриганкой и соблазнять его? Герцог не мог этого понять. Трикси была не так молода, однако, если быть честным, она определенно не была старой. У нее нет приличного приданого, у нее также не было связей. Она не подходила под общепринятые эталоны красоты. Почему – он ведь даже не любил рыжие волосы – он не переставал думать о ней? Рыжие волосы, насколько он был убежден, хорошо смотрелись только на ирландских сеттерах! Но что-то в этом было, что-то…
– Я не знаю, что это! – изрек герцог раздраженно, прижимая свой горячий лоб к холодному стеклу. – О, черт! Это есть, и все!
Глинд вспомнил о своей самой большой проблеме:
– Шесть недель до бала. Шесть недель до того, как я увижу ее снова. Как она будет выглядеть? Как мне себя вести? Будет ли она опять подстрекать меня, чтобы я снова опозорился? Смогу ли я не прикасаться к ней? Шесть недель. Я обречен думать о ней все это время. Как я это выдержу? Еще лучше спросить, как кто-либо выдержит меня в это время?
Вздохнув, он отвернулся от окна как раз в тот момент, когда сэр Родерик Гиллард вошел в комнату, не утруждая себя стуком и, сам того не зная, прекращая размышления Глинда.
– Гарри! Я пришел, наконец, позвать тебя. Ты спускаешься? Должен тебе сказать, друг мой, всю последнюю неделю ты был совсем не в духе. Солти говорит, ты скользил унылой тенью на вечеринке, и я начинаю думать, что он был прав. Это меня больше всего расстраивает, ты же знаешь, как я не люблю соглашаться с Солти в чем-либо. Ты сам не свой, Гарри. Совсем на себя не похож.
Упоминание имени Гровера Солтера мигом избавило Глинда от дурного настроения. Он попытался с ходу придумать какое-нибудь объяснение.
– Родди, – быстро сымпровизировал он, направляясь к двери, – я уже говорил тебе, что я представляю молодых друзей моей тети в этот выход в свет? Они близнецы, ты знаешь, молодые, с белокурыми волосами, прелестные, невинные и похожие друг на друга как две капли воды. – Он по-дружески обнял сэра Родерика за широкие плечи. – Я новичок в этом деле. Неудача, вот что гнетет и беспокоит меня всю неделю. Я смотрю на вас, моих старых лучших друзей, тебя и Солти…
– Близнецы, говоришь? – прервал его сэр Родерик, приноравливаясь к шагу герцога и к его руке, благодарный и счастливый таким расположением. Уже было достаточно, что Гарри назвал его и Солти своими лучшими друзьями. Такого доверия сэр Родерик не ожидал от герцога. – У них есть приданое? Не то чтобы мне важны были деньги или что-то в этом роде…
Глинд рассмеялся, зная, что ни сэр Родерик, ни Гровер не женятся и не примут на себя таких угнетающих обязательств.
– Скажи мне, Родди, сестрам Ганнингс нужно было приданое?
– Ганнингс? – Сэр Родерик в раздумье провел рукой по своей короткой черной бородке. – Я видел их портрет. Твои близнецы такие же красивые, да? Скажи мне, Гарри, помнишь ли ты, как я помог своей тете пристроить мою сестру Шарлотту в прошлом году? Как ты думаешь, если я и Солти присоединимся к тебе в городе на балу как твои лучшие друзья и все такое, тебе будет легче воспринимать эту ситуацию?
Глинд не хотел встречаться с Трикси один на один. У него будут его друзья, чтобы поддерживать его, помогать ему, защищать его. Его улыбка была настолько широкой, что игра чуть не была проиграна.
– Родди, как это мило с твоей стороны! Прекрасная мысль! Теперь я могу расслабиться и наслаждаться жизнью, зная, что все будет превосходно. Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя за это?
Сэр Родерик пожал своими широкими плечами:
– Больше ни слова об этом, Гарри. Только подумай, зачем же еще нужны друзья, если они не могут помочь друг другу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50