Он опустил стакан, на сердце было тяжело. Он не мог утопить себя в алкоголе, он должен был подумать. В любом случае он должен был придумать разумное объяснение, которое скроет от его тети Эмилии правду и в то же время гарантирует ему ее помощь.
К счастью, тетя задержалась в Лондоне на один день – эта задержка была как-то связана с портнихами, или модистками, или еще какой-то женской глупостью, но этот день был у Гарри, чтобы придумать объяснение тому, что здесь делают обе мисс Сомервилль, когда тетя Эмилия вернется в Глиндеварон. Его взгляд стал тверже. И эта Сторбридж должна согласиться с любой придуманной им историей, иначе он упечет ее в тюрьму, черт подери!
– Привет. Боже, как здесь темно! Вы пьете один? Трикси говорит, что человек, который пьет один, – это человек, который пьет по необходимости, а не потому, что он хочет выпить. Это верно? Вы алкоголик? Трикси говорит, что в Англии полно алкоголиков, что нельзя пройти и трех шагов в Лондоне, не столкнувшись с одним из них. Они выпили бы чернила, если бы не было ничего другого, настолько им нужно это жидкое утешение. Я думаю, что Трикси не нравится видеть пьяных людей. Что вы об этом думаете, ваша светлость? Вы ведь герцог, не правда ли? Я вижу, что вы не очень похожи на Вилли, но я думаю, что в этом кабинете кроме герцога никто не может сидеть и пить вино в полном одиночестве. Разве Вилли не восхитителен?
Гарри вскочил на ноги, чуть не опрокинув маленький стол с винным графином, и с разинутым от удивления ртом уставился на явление в дверном проеме.
Это был ангел – нет, если бы это было правдой, то это бы означало, что он совсем напился. Это была молодая девушка, самый красивый экземпляр женственности, на который ему когда-либо доводилось смотреть в пьяном или трезвом виде. Она была миниатюрной и с совершенной фигурой. Вся в золотом, с головы до пят, от золотых завитков ее волос, доходивших до талии, до подола ее золотистой ночной рубашки. Ее глаза были огромны, как синее небо, широко открытые в своей невинности и обрамленные неправдоподобно длинными черными ресницами. Ее чудесные губы были мягкими, полными, темно-розового цвета, на три оттенка темнее, чем естественный, здоровый румянец на ее безупречных щеках.
Если бы видение не говорило, выдавая свою молодость, Гарри сказал бы, что она прекрасна.
– Кто, кто вы? – спросил он, стараясь говорить четко, все еще с открытым от удивления ртом.
Явление прикрыло ладонью свой ротик и захихикало.
– Я не должна быть здесь, не так ли? Я должна быть наверху, в своей кровати, но я слишком взволнована, чтобы уснуть. – Девушка зашла в комнату. – Меня зовут Елена, между прочим, Хелена Адриана Тереза Сомервилль. Трикси говорит, что я не должна вышивать все мои инициалы на чем-нибудь, иначе люди подумают, что я продаю шляпы.
Вы понимаете, о чем я? Хелена – X, Адриана – А, Тереза – Т и Сомервилль… ну хорошо, теперь вы, наверное, поняли. Разве Трикси не забавна? Вы действительно планировали убить моего папу? Я не удивляюсь этому, потому что он одиозный человек. Это Трикси так говорит.
Гарри мигнул дважды, пытаясь совместить глупую болтовню Елены с ее неземной красотой. И он должен был жениться на этом существе? Жить с этой девочкой? Слушать эту девочку? Это был бы сущий ад! Только если его поразит глухота в первую же брачную ночь!
Но подождите, их должно быть две, разве не это сказал Вилли? Конечно, они не могут обе быть настолько легкомысленны. Или могут? Он закрыл глаза и вознес тихую молитву, чтобы близнецы были идентичны во всем, кроме интеллекта.
Он попросил Елену присесть туда, откуда он так резко вскочил, затем извинился и направился в холл, чтобы найти Пинча. Одно дело иметь дочерей Майлса Сомервилля в своем доме временно из-за шантажа и совсем другое дело – поставить себя под угрозу. Он не был уверен, как Пинч будет чувствовать себя в роли компаньонки, но в отсутствие тети Эмилии ни у него, ни у дворецкого не было выбора.
Пинча нигде не было. Зато в холле герцог лицом к лицу столкнулся с мисс Беатрис Сторбридж, совершенно очевидно выполнявшей здесь какую-то миссию.
– Где вы ее прячете? – гневно спросила она, озираясь вокруг, как будто Глинд запрятал дочь Сомервилля под соседний стол. Длинная коса мисс Беатрис раскачивалась из стороны в сторону, когда она закончила осмотр холла и повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. – Я только что пересчитала носы там, наверху, и увидела, что Елена пропала. Вы видели ее, не так ли? Она не может быть настолько глупа, чтобы снова пойти искать Вилли.
– Снова, мисс Сторбридж… Беатрис? – с сомнением спросил герцог, подняв в удивлении одну бровь. – Она уже охотилась за Уильямом сегодня ночью? Собственно, для чего?
– Зовите меня Трикси, если вы не возражаете, – коротко приказала она, проносясь мимо Гарри в кабинет. – Я не выношу, когда меня зовут Беатрис, а мисс Сторбридж – это слишком формально для людей, втянутых в такую историю, как мы с вами. Елена? Ты здесь? Выходи-выходи, несносная девчонка.
Герцог подошел и встал позади Трикси.
– Я полагаю, что вы можете обращаться ко мне Гарри, хотя я толком не знаю, зачем я предлагаю это. Прекратите кудахтать как старая курица, потерявшая цыпленка. Она вон там, о Господи, спит в моем кресле! Как она могла сделать это?
Трикси повернулась к нему, уголки ее губ подергивались от сдерживаемого смеха.
– Старая курица? Я на пределе своих сил, согласна, но я никогда не подумала бы, что я старая. Я думаю, Гарри, что я должна обидеться на вас.
Гарри поклонился, возвращая ей улыбку.
– Мои глубочайшие извинения, Трикси. Это, должно быть, ночная рубашка, которая оттолкнула меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50