— Ты действительно хочешь, чтобы я клеилась к Диллону? После того, как я рассказала, что он разозлился на меня вчера вечером? Кроме того… — Она остановилась, пока не сказала глупость вроде: «Кроме того, я не хочу его, я хочу тебя».— Я наброшу лишнюю тысячу, Джейн. Потратишь ее на оборудование для детской площадки или на что-нибудь еще.Глаза Джейн расширились от гнева. Он, наверное, видит, как они вылезают из орбит. Она моргнула, чтобы глаза не выскочили наружу.— О, черт, Джейни, не смотри на меня так, я не прошу тебя ложиться к нему в постель. Я просто хочу, чтобы ты заручилась его расположением.— Хорошо, — Джейн прижала папку к груди. — Будь по-твоему. Я обольщу его. Я буду милой. Я заставлю Диллона выложить все секреты. Ха! Как будто он это сделает. А в это время ты можешь спуститься вниз и попросить другую комнату для себя и своего большого, жирного тупо… тупоумия!— Ты разозлилась, — Джон шагнул ей навстречу. — Я должен был знать, что ты выйдешь из себя. Прости, Джейн. Я обычно хорошо обхожусь с женщинами.— В самом деле? Ты мог и обдурить меня, — бросила Джейн и вылетела из комнаты, хлопнув дверью. А Джон звал ее и просил, чтобы она подождала, что ему нужно еще кое-что сказать.Она не хотела этого слышать.— Диллон, — произнес сенатор, поднимая глаза от газеты. Он все еще был в пижаме — бордовый шелк с золотым кантом на швах — и таком же халате. Он сидел за огромным обеденным столом, положив ногу на ногу, одна тапочка болталась на мыске. — Ты какой-то нервный.— У нас проблема, — сказал Диллон, наливая себе кофе.— Да, но она вот-вот уйдет, — невозмутимо ответил Харрисон и приложил палец к губам. Из спальни сенатора, на ходу застегивая блузку, вышла рыжеволосая официантка из клуба, где они были вчера вечером. — Доброе утро, дорогуша.— Обри, ванная потрясная. Такое чудесное ретро, — высокая и сильно накрашенная молодая женщина, подчеркнуто виляя бедрами, подошла к столу и чмокнула великого человека в белоснежную шевелюру. Она указала на металлическую крышку одного из блюд. — Это мне?— О, извини, дорогуша, — немолодое, но все еще красивое лицо сенатора стало грустным и виноватым. — Увы, нет. У нас с Диллоном тут встреча, всего через несколько минут. Диллон, поторопись и доешь, пока люди не пришли, будь добр.Женщина надула губы, но Харрисон встал, обнял ее и повел к дверям, ловко подцепив ее сумочку со стула.— Позволь дать тебе денег на такси. Мне очень жаль. Мы наверстаем все сегодня вечером, дорогуша, обещаю. Около одиннадцати, рядом с твоим заведением?— Правда, Обри? — слегка капризно спросила девушка, взяла полтинник и засунула его в лифчик. — Я приду.— Хорошо. Очень, очень хорошо. И запомни, это наш секрет, — сенатор поцеловал, девушку в лоб, повесил сумку ей на плечо, провел ладонями по ее рукам и аккуратно выставил за дверь.Диллон бросил сложенную газету, которую до этого читал.— Ты снова собираешься с ней? Одного раза более чем достаточно. Сколько ей? Двадцать два, двадцать три? Если кто-то из прессы, кому не следует, пронюхает об этом… черт, я позвоню ей и передам твои извинения. Как ее зовут?— Ни малейшего понятия, племянничек. Именно поэтому я зову их всех «дорогуша». Так намного проще, — сенатор опустился на стул, расправил на коленях льняную салфетку цвета слоновой кости и посмотрел через стол на Диллона, который наконец присел. — Ну, в чем проблема?— Кроме того, что в один прекрасный день наши друзья из прессы не смогут скрыть, что ты лезешь под каждую юбку? Ей хотя бы есть двадцать один? Не похоже, даже с косметикой. Не хватало, дядюшка, несовершеннолетней потаскушки. Кроме того, ты и так слишком много должен твоим друзьям-журналистам за молчание. Что ты дашь им в следующий раз, ключи от Овального зала?— Они все этого ждут, верно? И не знают, что я уже передал их тебе. Президент Холмс. Вся власть, но не титул. Неприятно, да, племянничек? Я надеюсь. Ну, так что же ты разнервничался, а?Диллон положил ложку сахара в кофе, рука его заметно тряслась.— Не заливай, дядюшка. Что ты будешь с ней делать? Это ведь просто копия.Сенатор Харрисон положил локти на стол и сложил руки, водрузив на них подбородок.— Я вижу, у тебя есть причина для нытья, Диллон. Может, ты и мне расскажешь?— Распечатка, черт ее побери, — Диллон отодвинул стул так, что тот опрокинулся. Он положил ладони на стол и пристально посмотрел на дядю. — Она лежала на видном месте, тут, на письменном столе. Я положил ее сюда сразу после того, как показал тебе. Куда ты ее дел?Обри Харрисон сидел очень тихо, двигалось только адамово яблоко, верх и вниз, когда он сглатывал… с трудом.— Какая распечатка?— Та самая, Обри. Та самая. Она пропала. Харрисон поднялся и направился в спальню Диллона, полы халата развевались на ходу.— Ты уверен, что она пропала? Тут все раскидано. Словно кто-то включил тут пропеллер. Ты говорил, на столе. Ты проверил весь стол? Где еще ты искал?Он повернулся к племяннику с побелевшим лицом.— Черт тебя побери, где она? Диллон протопал к столу.— Она лежала здесь, прямо наверху, — он ткнул в башню бумаг. Это привело в действие силу притяжения, и вся пачка соскользнула на пол. — О, черт. Неважно, ее все равно здесь нет. Я смотрел, два раза.— Ах ты, сукин… — Сенатор обследовал переполненную корзину для бумаг с уничтожителем документов сверху. — Ты порезал ее?Диллон начал массировать себе плечи обеими руками.— Вряд ли… Нет. Зачем мне это делать?— И точно. Ты ведь машешь ею перед моим носом каждый раз, когда чего-то хочешь от меня. Ты напыщенный, самонадеянный, испорченный садист.— Помолчи, это делу не поможет. Вчера тут была толпа народу. Ее кто-нибудь видел? Кто-нибудь брал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81