— Ты мне больше нравилась симпатичной и славной.— А я никогда не говорила, что ты мне вообще нравишься, дружище, — отстрелялась уязвленная Джейн. Потом села на кровать и покачала головой: — Мы опять ссоримся. Почему? Это нелепо. Мы знаем друг друга слишком плохо.— Это правда, и мы не ссоримся. Я просто напомнил тебе, что ты моя… служащая, и я хочу, чтобы ты отчитывалась за свое время.Джейн уставилась на него. Он уставился в ответ.— Ладно, я козел, — произнес Джон в конце концов. — Прости. Ты хорошо провела время?— Я чудесно провела время, — она вздернула подбородок. — На пляже было прекрасно, а потом мы пошли в «Синего кабана», и я выпила два коктейля с зонтиками, — она улыбнулась и потерла кончик носа ладонью.— Неужели? А что за коктейли?— Понятия не имею. Но я попросила чего-нибудь с зонтиком, и бармен принес мне большой фигурный стакан с розовым напитком и зонтиком. Сладкий, почти как клубничное молоко, — она улыбнулась и вздохнула. — Последний раз я пила клубничное молоко в детстве.Джон сорвал с себя рубашку, и Джейн отвела глаза, потому что при тусклом свете единственной верхней лампочки его мышцы рельефно оттенялись, и у нее появилось почти непреодолимое стремление провести по ним руками и…— Ты ведь не пьешь, Джейн?— А? — Она тряхнула головой, чтобы прогнать эти мысли. — Нет… хотя, конечно, пью. Иногда за ужином я выпиваю бокал вина и… все. Но я пью. Я не чаехлеб.— Чаехлеб? Блин, я тысячу лет не слышал этого слова.— Моя бабушка так говорила. Чаехлеб. Не знаю, почему так назвали. Потому что чай безалкогольный? Или от «души не чаю»?— Ну ты даешь. — Джон взял открытый чемодан и швырнул на пол. — Я бы не сказал, что ты упилась, но ты слегка под мухой. Чувствуешь, да?Она выпрямилась:— Не смеши меня. Я не под мухой. Я… я навеселе. Именно. Навеселе. А чего ты ждал? Запер меня в своем желтом капкане, залил дождем, упустил наш люкс, стоишь тут полуголый, развел у себя свинарник — а ведь нам спать в одной комнате. Нужно было выпить три зонтика.— Еще не совсем свинарник. Вот пройдет дня два… — Сумка и чехол с костюмом присоединились к большому чемодану на полу. — Я не сказал, что у тебя был легкий день, Джейн. И у меня тоже. Но если ты хочешь хоть как-то помочь, не нужно надираться каждый раз, когда что-то не по-твоему.— Значит, теперь я надралась? Чудесно. Просто… чертовски мило с твоей стороны, Джон Романовски. После всего, что я для тебя сделала.Она прошлепала к комоду и открыла третий ящик, в котором лежали пижамы. Слава богу, Молли не купила ей ночную одежду — кузина спала голой, так что, скорее всего, это не пришло ей в голову. Джейн вытащила небесно-голубую пижаму с облачками и направилась в ванную.— К моему возвращению надень пижаму, Джон, или я сегодня же уеду.— Я не ношу… Хотя я купил шорты. Их и надену.— Замечательно. Поройся в своем бардаке. Уверена, что ты их найдешь.— Погоди… После всего, что сделала для меня? Что ты сделала?Джейн сосредоточилась, чтобы ровной походкой дойти до ванной. Когда она шла в комнату, ее не шатало, но тут слегка закружилась голова. Немножко под мухой. Немножко… Черт, не хочется, чтобы он оказался прав.— Что я сделала? — Она облокотилась на дверной косяк, чтобы ее не шатало. — Этот человек спросил, что я сделала. Хорошо, я расскажу ему, что сделала. Я заполучила для нас приглашение на маленькую дружескую вечеринку, которую сенотер… то есть сенатор… устраивает завтра вечером в своем люксе. В нашем люксе. В бывшем нашем люксе. Это факт.И пока Джон стоял на месте, выпячивая грудь, черт его возьми, Джейн повернулась и исчезла в ванной. Опершись на край раковины, она глазела на себя несколько длинных секунд, стараясь сфокусировать взгляд.Надо прийти в себя, решила она, смывая макияж. Потом простирнула колготки и нахально повесила их на душевую перекладину.Прийти в себя? Как же это сделать?В ее спальне находится опасный невоспитанный качок — или она в его. В любом случае ничего хорошего. Сегодня мужчина ее мечты проводил ее до лифта и целомудренно поцеловал в щеку. Ее ждало приключение, она хотела расследовать, в чем замешан сенатор Харрисон… Главное, чтобы не с Брэнд и Хаит, это будет мерзко.И, в довершение всего, она оказалась тут обманным путем, исполняя миссию Молли. Если Джон узнает, ей конец.Прийти в себя? Конечно… сразу после того, как она выйдет из себя.Джейн застегнула пижаму на все пуговицы, в последний раз оглядела себя, вытянув руки в стороны, чтобы увериться, что ткань не просвечивает. Очень ничего. Ей нравились эти пижамы. Штанины и рукава чуть длинноваты, чтобы чувствовать себя маленькой и уютной. Хлопок тонкий, ведь ему много лет, но не совсем прозрачный. Если не стоять перед прожектором.Она собрала одежду, сделала глубокий вдох, открыла дверь ванной… и вышла на свет прожекторов.Этот человек включил все лампочки в комнате. Джейн пришлось зажмуриться и прикрыть глаза руками, хотя она на самом деле хотела быстро принять ту позу из «Сентябрьского утра» «Сентябрьское утро» — картина французского живописца Поля Шабба (1869-1937). В 1913 году репродукция этой картины была напечатана в календаре, который стал первым календарем с обнаженной натурой.

— одна рука на груди, другая сильно ниже.— Ты что, собираешься посадить тут «Боинг-747»? — спросила она, щурясь. — Не вижу взлетно-посадочной полосы.— Стой спокойно, не двигайся. Я ищу контактную линзу, черт бы ее побрал, — ответил Джон, и она поняла, что не видит его, потому что он стоял на карачках между кроватями.— Ты носишь линзы? — удивилась Джейн, стоя неподвижно. — Я не знала. А они… цветные?Он поднял голову.— Цветные? В смысле, подкрашенные?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81