— Все под контролем. Люблю таких, как он. Он мачо, а, Джереми?
— Да, дядя Альфред. — Джереми закатил глаза. — Настоящий мачо. Я весь горю.
Куинн слушал этот короткий обмен репликами, собираясь с мыслями. В основном эти мысли вращались вокруг желания дать Уэстбруку пинка под зад, чтобы он вылетел в одно из этих огромных — от пола до потолка — окон тейтовского особняка, но он овладел собой и обуздал свои инстинкты, хотя очень сожалел об этом.
— Я хочу, чтобы их отозвали, Уэстбрук. — Куинн сосредоточил внимание на этом человеке, пытаясь не замечать дядю Альфреда, который держал графин с бренди возле уха и приговаривал:
— Все под контролем. Все под контролем.
— Нет, — ответил Уэстбрук, скрестив руки на груди и самодовольно ухмыльнувшись. Что-что, а отличить самодовольную ухмылку от простой Куинн умел.
— Послушайте, Уэстбрук. Сегодня утром я засек вашего человека. Это заняло у меня десять секунд. Этот парень слился с местным пейзажем, как зебра с красным холстом. Как вы полагаете, сколько пройдет времени, прежде чем мисс Тейт догадается, что кто-то приставил к ней соглядатая?
Куинн не упомянул о письме, не стал бы упоминать о нем ни за что на свете. Во-первых, Сомертон тут же помчался бы в Восточный Вапанекен и сам препроводил бы сестру домой, чего меньше всего хотела Шелби, а также Куинн. Во-вторых, что-то было в этом письмеце фальшивое, слишком претенциозное, слишком бьющее в точку, и он решил выяснить, кто за ним стоит. В-третьих, Куинн надеялся, что это Паркер Уэстбрук Третий. Как же он надеялся, что это Уэстбрук!
Он очень не хотел, чтобы это были завсегдатаи, единственные его другие подозреваемые, явно не сомневавшиеся, что Шелби слышала их разговор об устранении мэра. Шелби имела множество достоинств, и девять десятых из них были чудесны, но по ее лицу можно было бы читать даже во мраке ночи. По тому, как она улыбалась им, как смотрела на них, завсегдатаи не могли не догадаться, что она знает об их замысле. Или мечте. Куинн не очень-то верил, что они занимаются чем-то еще, кроме мечтаний. И вообще — Амелия Бробст? Это смехотворно.
— Паркер, по-моему, я должен настоять. — Подбородок и голос Сомертона слегка дрожали. — У меня есть основания доверять мистеру Делейни, и пока все шло хорошо. Подключив своих телохранителей, частных детективов или что вы там еще так неуклюже сделали, вы только спровоцируете Шелби. Узнав о вашем поступке, она может продолжить свое… свое приключение. Никто из нас не хочет этого, правда?
У него за спиной на диване радостно захлопал в ладоши Джереми.
— О, Сомертон, ты так проницателен. Ну разве он не проницателен, а? Я изучал словарь, надеясь пополнить свой словарный запас, и это одно из моих лучших новых слов. Проницательный — обладающий способностью предвидеть. Поистине чудесное слово. Паркер, а вот вы непроницательны. О Боже! Это правильная форма слова? Мне следовало бы…
Куинн, помалкивая, наблюдал, как красивое лицо Уэстбрука приняло цвет перезрелой хурмы. Глянув через плечо Сомертона, он резко бросил: — Заткнись, чертов педик!
То, что случилось потом, многие годы оставалось любимой картинкой в книге воспоминаний Куинна.
Сомертон, проявлявший силу только в своем ударе слева в теннисе, сжал кулак, развернулся… и дал Паркеру Уэстбруку Третьему прямо в зубы.
Дядя Альфред громогласно выражал свое одобрение, пока Сомертон прыгал по комнате, прижимая нанесшую удар руку ко рту, посасывая костяшки и всхлипывая.
Джереми, отнюдь не лишившийся чувств, оставил один глаз открытым, чтобы знать, закончилась схватка или предстоит второй раунд.
Именно Куинну пришлось бы поднимать Уэстбрука, отряхивать его и отправлять восвояси.
Конечно, если бы он был хорошим человеком. Но поскольку в этот момент Куинн повел себя не как хороший человек, он просто наблюдал, как Уэстбрук встал, отряхнул одежду, а затем достал носовой платок, поняв, что у него разбита в кровь губа.
— Только… только зная, что вскоре стану членом этой семьи, — сказал он, промокая нижнюю губу, — я готов забыть об этом инциденте, Сомертон.
Сомертон несколько раз важно кивнул.
— Да, уж будь любезен, Паркер. И уволь этих проклятых сыщиков. Я не шучу.
— Тебе лучше прислушаться к этому пареньку, — посоветовал дядя Альфред, подавая Сомертону кубики льда, завернутые в льняную салфетку, чтобы тот приложил их к разбитым костяшкам. — Мы, Тейты, порочны до мозга костей. Не можем гарантировать тебе безопасность, если ты снова оскорбишь маленькую женщину, потому что он — наша маленькая женщина.
Затем дядя Альфред обратился к Куинну:
— Возвращайтесь и охраняйте нашу Шелби, Делении. И постарайтесь, чтобы она не скучала. — Он подмигнул. — Вы меня поняли?
— Да, сэр, — ответил Куинн и покинул особняк, горя желанием вернуться к Шелби, чтобы вместе пообедать во время ее перерыва.
Куинну очень понравилось его небольшое путешествие на Мейн-лейн.
Глава 24
— Ты не сказал мне, удалось ли тебе что-нибудь узнать про завсегдатаев, — напомнила Шелби, когда они с Куинном пешком возвращались домой по окончании ее смены. — Я, правда, не очень-то верю, что здесь что-то не так. Это у завсегдатаев-то? И потом — мэр? Нет, это уж слишком нелепо.
Июньская ночь была звездной, над Восточным Вапанекеном висела полная луна, озаряя их путь домой и освещая поднятое к Куинну лицо Шелби.
А вид у нее был встревоженный.
Куинн обнял Шелби за талию и прижал к себе, и так они ступали по растрескавшемуся тротуару, усаженному молчаливыми — и уже дважды ставшими объектами судебного разбирательства — свидетелями последней и самой неудачной идеи покойного мужа Амелии:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85