Его друг соображал очень быстро.
Грейди приложил к уху ладонь.
— Что? Что ты сказал? Нет, я, наверное, ослышался. Ты защищаешь маленькую наследницу? Что ж, тогда я должен спросить себя, стал бы мой добрый друг Куинн защищать леди — и подавать в отставку с самой легкой работы, какую когда-либо найдет? Возможно ли это? Ах, доверься же мне!
— Закрой пасть, Грейди! — Куинн бросился в кресло. — Я устранился от дела, но не от работы, к твоему сведению. Просто дело принимает личный характер, и этические соображения не позволяют мне больше брать деньги.
— Личный? Еще, еще. Хочу подробностей, Куинн. Насколько оно личное?
— Настолько, что я счел невозможным брать деньги за присмотр за ней, или как там ты это называешь.
— Я-то могу назвать это по-всякому, старик. Сам-то ты как это называешь?
Куинн почесал в голове.
— Не знаю. Но я заинтересован. Она заинтересована.
— Заинтересованы? Ладно, остановимся на этом. Вы оба заинтересованы. И это означает, естественно, что ты не только нашел мисс Тейт, но и вступил с ней в личный контакт. Насколько личный? Прости, это мы уже выясняли, верно? Вот что делают с человеком эти болеутоляющие. Значит, ты возвращаешься в Восточный Вапа-как-там-его, желая посмотреть, что будет?
— Она не прочь закрутить роман, Грейди, даже полна решимости, как мне кажется, — сказал Куинн, не слишком радуясь, что верит своим словам. — По крайней мере со мной мисс Тейт будет в полной безопасности.
— Какой мужчина! Сколько жертвенности, сколько уступчивости! Знаешь, я, может, и поверил бы тебе, если бы не видел ее, понял? Не очень-то большую жертву ты тут приносишь. И что же? Вы с ней безумно, страстно развлекаетесь, а затем, когда мисс Тейт устанет от игры, ты уйдешь, а она вернется в свой уютный особнячок… и к своему жениху, да?
Куинн стиснул зубы и встал, оттолкнув кресло.
— Я всегда ухожу, Грейди, помнишь? Именно это я и делаю.
— А если она влюбится в тебя? Что тогда, Куинн? А что, если ты влюбишься в нее?
— Этого не произойдет. Ты просто продолжай оборонять крепость и считай, что я в отпуске, договорились?
— Ты, часом, не в «Отеле Разбитых Сердец» остановился, а, Куинн? — спросил Грейди, медленно ложась на массажный стол. — Потому что, если нет, ты еще успеешь об этом подумать. А теперь, будь другом, позови Джинни, чтобы я полежал и решил, почему ты устранился от этого дела: потому, что не хочешь чувствовать себя мерзавцем, или потому, что это дает тебе возможность стать мерзавцем.
Пройдя мимо массажистки, Куинн вышел и оставил дверь открытой. До него донесся тихий смех Грейди. Но ему было абсолютно все равно. Он хотел вернуться в Восточный Вапанекен к ленчу.
Глава 17
Шелби никогда не считала хождение по магазинам приключением. Но это было до того, как она отправилась за покупками вместе с Брендой.
Поход по магазинам с Брендой весьма напоминал задание «найти и уничтожить», насколько поняла Шелби, следуя за подругой и металлической тележкой для покупок, когда они вдвоем отправились в «Ти Джей Макс».
Бренда лавировала в переполненных людьми проходах, словно рентгеном, просвечивая глазами ряды кронштейнов, выбирая и отметая все с той точностью, с какой сборщик ягод отбрасывает плохие.
— Да. Нет. Цвет не тот. О, вот это неплохо. Пойдем, проверим вешалки с распродажей.
Шелби шла за ней, вспоминая прекрасно оборудованные помещения для показа моделей, бокалы шампанского за счет заведения, одежду, которую приносили ей, а не наоборот.
И продавцы, Шелли вспомнила о продавцах, готовых услужить.
— А где продавцы? — спросила она подругу, толкавшую вперед тележку и затеявшую игру нервов с женщиной, которая осмелилась свернуть в проход, пройденный Брендой уже до половины. — Если, например, я что-нибудь примерю и размер окажется не тот?
— Тогда я выйду из примерочной и принесу тебе нужный размер, глупышка. Единственные продавцы здесь — это кассиры. А иначе как владельцы могли бы держать такие низкие цены?
— Я не подумала об этом, — призналась Шелби. — Хотя они, вероятно, экономят много денег, ничем не покрывая пол. И не слишком часто наводя чистоту.
Бренда вытащила черный летний свитерок, прикинула его к Шелби, кивнула и бросила в тележку.
— Берешь это, нет? В смысле — покупаешь?
— Я это покупаю? — Шелби оглядела свитер. — Нет, не беру. Он какой-то… какой-то чужой.
— Ах, бедняжка! — стала подтрунивать Бренда, похлопывая ее по щеке. — Должно быть, тяжко, когда вокруг тебя не суетятся, стараясь угодить. Купить тебе печенье?
Шелби состроила гримаску.
— Очень смешно. Дай-ка взглянуть на свитер. — Она потянулась к тележке, сознавая, что впервые в жизни интересуется стоимостью вещи. Но пытаться определить по ценнику, сколько же она стоит, было все равно что читать по-гречески. — Не понимаю. Он весь в наклейках.
Бренда взялась за ценник.
— Это его настоящая цена, а это та, которую ты платишь. Или та, какую ты заплатила бы, если бы не распродажа. Так что платишь столько, сколько на красной наклейке. Ясно?
Шелби снова посмотрела на ценник, затем схватила свитерок, проверяя название фирмы на ярлыке у ворота.
— Но… но ведь это… Боже мой, Бренда, для чего в таком месте фирменные ярлыки?
— А тебе-то что? Ты только что сэкономила шестьдесят баксов. Верно?
— Верно. — Шелби улыбнулась. — Я и шорты могу купить, да?
— Шорты, майки, все что пожелаешь. Даже обувь.
— Обувь? — Вот оно! Шелби приподнялась на цыпочки и принюхалась, как охотничья собака. — Где?
Через час Шелби стала гордой обладательницей черного свитера, трех облегающих хлопковых маечек, двух пар шор г из плотного хлопка и двух пар кроссовок — красных и белых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85