Любить Кэт, чувствовать ее любовь оказалось для него наивысшим блаженством, которое он когда-нибудь испытал в жизни. И если бы даже ему больше ничего не удалось, кроме как держать ее в объятиях до конца этой колдовской, незабываемой ночи — он был бы удовлетворен.
Однако оказалось, что Кэт не разделяла его мнения. Он почувствовал ее руки у себя на плечах, они мягко нажимали, заставляя его подняться.
Не говоря ни слова, не глядя ему в глаза, она уложила его на кровать, наклонилась над его грудью, и ее губы взяли его плоский мужской сосок, заставив его сжаться. Мышцы его живота напряглись, когда ее губы ласкали его ниже и ниже, а ее волосы щекотали кожу. И вот наконец ее пальцы крепко обхватили его член.
Он едва не задохнулся, почувствовав это прикосновение, эту освобожденную от предрассудков любовь. А когда его коснулся ее язык, когда его обхватили ее губы — он смог лишь откинуться на подушки, бессильно зажмурившись и слепо протягивая к ней руки, пытаясь обнять.
Он никогда не решился бы сам просить об этом, он не смел о таком даже мечтать.
И тогда он сел, положил ее перед собою и наклонился над ней, упираясь руками в кровать, и заглянул глубоко ей в глаза: и продолжал смотреть в то время, когда медленно, с огромной нежностью входил в нее, радуясь тому, как вспыхнул ее взор, как она расслабилась под ним, пока он только начинал двигаться в ней, постепенно возвращая ее к только что испытанному экстазу.
И если им суждено было зачать ребенка, то Люсьену оставалось молить небо лишь о том, чтобы их дитя явилось плодом такого восхитительного, неземного слияния, памятником этой колдовской ночи их любви.
— Я люблю тебя, леди Кэтрин Мария Элизабет д'Арнанкорт, — поклялся он под конец, когда, невзирая на ее протесты, снял с мизинца кольцо с рубином и надел ей на средний палец левой руки. — И я буду любить тебя до самой смерти.
Она покраснела. Хотя в комнате было темно, он не сомневался, что лицо Кэт покрылось румянцем. Он почувствовал, как в нем опять разгорается желание, ибо был неспособен устоять перед чарами его обожаемой, несравненной соблазнительницы.
— И я люблю тебя, Люсьен Кингсли Тремэйн, — отвечала она низким, прерывистым голосом, от которого затрепетало его сердце. — И возможно, даже сильнее, чем я раньше предполагала.
Он больше ничего не стал говорить, а просто улыбнулся и покрепче прижал ее к себе, так как понимал: единственное, что способно нарушить восторг последнего события, — это лишние слова. Каминные часы в коридоре пробили второй час, напоминая ему о том, что рассвет уже близок.
— Мне давно пора уходить, милая Кэтрин А тебе лучше всего постараться немного поспать, — прозаически заметил он, высвобождаясь из ее объятий и поднимая с пола торопливо сброшенную одежду. Он не сомневался, что с первыми лучами зари вернется констебль.
ГЛАВА 25

…Так Сатана старался оправдать
Необходимостью свой адский план,
Подобно всем тиранам.
Джон Мильтон, «Потерянный Рай»
На следующий день вскоре после обеда, оставив Эдмунда на попечении верного Хоукинса, встревоженная Кэт наконец-то смогла отправиться на розыски Мойны. Она надеялась, что старая служанка расскажет поподробнее про «новую напасть» на Тремэйн-Корт. Гарт пропадал где-то целый день, и одни небеса ведали, чем они с Люсьеном были заняты. Он заглянул к Кэт лишь на минуту и сообщил, что им удалось раздобыть кое-какую информацию, которая может принести пользу. Сам же Люсьен не рискует появляться в доме.
Кэт уже стояла на площадке лестницы возле детской, когда до нее донеслись визгливые вопли Мелани:
— Тупая старая корова! Как ты смеешь мне отказывать?! Как ты смеешь мне запрещать?! У меня так трещит голова, что я не могу и носа высунуть из своей комнаты в течение всего дня. А пришла ли ты ко мне, когда знала, что нужна? Нет, не пришла! А я должна получить его! Ты что, не знаешь, почему тебе позволено до сих пор здесь жить?! Попробуй еще раз мне отказать, проклятая старуха, я и сверну твою тощую шею! Ты поняла?!
Кэт заглянула в детскую, где сидел хныкавший Нодди, и поплотнее прикрыла за собой дверь, чтобы хоть немного приглушить доносившиеся сюда вопли его матери. Затем она что есть духу помчалась в тот конец коридора, где находилась каморка Мойны. Ворвавшись туда без стука, она застала Мелани, хлеставшую по щекам Мойну, которая лишь поднимала руки в вялой попытке защититься.
— Перестаньте! — Кэт схватила Мелани за руки и дала ей пощечину, чтобы привести в чувство. — Прекратите сейчас же, пока я не сделала вам еще хуже!
— Отпустите ее, леди Кэтрин, — устало произнесла Мойна. — Она больше не сможет мне навредить. Никто уже не сможет.
Мелани моментально затихла, и ее голубые глаза с прищуром впились в лицо Кэт.
— Леди Кэтрин! — переспросила она, словно выплюнув эти слова и понизив голос почти до шепота. Ее улыбка медленно расплывалась все шире, однако Кэт не обратила на нее внимания, поскольку была поражена не меньше, чем Мелани. Как Мойна сумела пронюхать про ее титул? Когда? И есть вообще что-то, неизвестное этой женщине?
— И когда же произошло такое чудо, хм-м-м? Ну, мне урок — нельзя спать целыми днями, не так ли? Я всегда была уверена, что у тебя не все хорошо, Кэт Харвей, из-за твоей наглости и надменности. Значит, правда все же выплыла наружу. И Нодди кормился с титулованных сисек? Какая высокая честь! И что же случилось? Ты, наверное, расставила ноги и дала себя обрюхатить какому-нибудь деревенскому жеребцу — так что тебя выгнали из родного дома? Бедная, бедная Кэт.
От отвращения Кэт отпустила ее, и Мелани тут же отскочила на несколько шагов, а потом повернулась, и полы ее халата распахнулись так, что Кэт успела заметить повязки на ногах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128