В ту пору она была просто скромной кофейней. Глядя на нее сейчас, вряд ли бы кто-то поверил в это. Превратившись в изысканный аристократический клуб, известный своими строгими традициями, она в глазах Киппа была замечательна в первую очередь тем, что там человек мог рассчитывать на известную уединенность — во всяком случае, до восхода солнца.
Он почти упал на стул в самом дальнем углу комнаты, проклиная весь мир в целом и свою горькую долю, какой она казалась ему в эту минуту.
— Напрасная трата времени! — горестно бубнил он, уставившись в бокал с вином. — С таким же успехом можно толочь воду в ступе! Зря мы вообще отправились в парк. Не думаю, что у меня хватит решимости повторить нашу вылазку еще раз, Брейди.
— Тут ты прав, старина, — поддакнул его приятель, глядя на него через стол. — Сам не знаю, чего нас туда понесло. Абсолютно бессмысленная затея.
И только после этого решился сделать то, о чем размышлял уже давно, — пустить пробный шар, но только очень осторожно! Во-первых, Кипп все же был его другом. А во-вторых, Брейди видел, что его друг действительно страдает.
— Все еще пытаешься залечить сердечную рану, да, дружище? Нет-нет, если ты решил пустить мне кровь из носу, лучше считай, что я ничего такого не говорил! Тебе просто показалось! И потом… я ведь даже не упомянул ее имени, правда?
— Да, Брейди, ты настоящий друг, — согласился Кипп, сразу догадавшись, на что он намекает. Но даже если граф и рассчитывал покопаться в его душе, то уж Кипп точно не намерен был облегчать ему эту задачу. — А теперь почему бы тебе не перестать совать свой длинный аристократический нос в мои дела и не позволить мне мирно пить свое вино?
— Как скажешь, старина, — вздохнул в ответ Брейди. — Извини, друг… но я до смерти люблю сидеть и слушать, как ты плачешься мне в жилетку по поводу своих горестей. Забавно смотреть, как ты хмуришься! Две-три морщинки на твоем гладком лбу если и уродуют его, то лишь чуть-чуть. К тому же, пронюхав о том, что ты уже не так божественно прекрасен, весь Лондон только обрадуется — если не считать дам, конечно!
Кипп снова глотнул вина и сдался, поняв, что вряд ли ему удастся избежать обсуждения ненавистной темы, которую так неосторожно затронул Брейди.
— Ну, тебе ведь известно, что Мэри с Джеком сейчас в Филадельфии. Уже почти год прошел с тех пор, как они уехали туда, — проговорил он, поднимая бокал к глазам и внимательно рассматривая вино на свет. — Радуются жизни, как две беззаботные пташки, а каково мне, им, похоже, наплевать. Нет, — добавил он, покачав головой, — это не так. Мэри давно уже знает. А Джек, я думаю, всегда это знал. Во всяком случае, догадывался — еще с тех пор, как мы детьми играли втроем. О Боже, Брейди, как я проклинал свое проклятое благородство, когда желал им счастья! Да что там — я ведь своими руками помог им его обрести!
— Джек Колтрейн с детских лет был твоим самым близким другом, Кипп, — напомнил ему Брейди, который слушал эту историю уже во второй раз. Но тогда Кипп упился до положения риз, и Брейди поймал себя на том, что ему до смерти жаль виконта. Впрочем, ему и сейчас было его жаль — но что-то подсказывало Брейди, что Киппу нужно раз и навсегда покончить с прошлым. Оплакать его, поставить на нем крест и только потом уже заниматься поисками жены. — Тем более я помню, как ты сам говорил мне, что с того самого времени, как Мэри водили на помочах, она смотрела только на Джека.
Кипп одним глотком опрокинул в рот содержимое бокала.
— Ладно, Брейди. Раз уж ты решил точить меня как ржа железо, пока я не расскажу тебе все до конца, не вижу причин, почему бы мне не покончить со всем этим прямо сейчас.
— Я?! Точу тебя?! О, ты ранил меня в самое сердце! — Ехидно ухмыльнувшись, Брейди придвинул свой стул поближе, уселся поудобнее и навострил уши. В глазах его плясали веселые чертики. Худое, отличающееся немного суровой красотой лицо графа вдруг приняло проказливое выражение, словно у удачливого мальчишки-карманника, каких немало снует по Пиккадилли. — Ну-ну, рассказывай.
— Знаешь, Брейди, я тебя люблю. Если бы не это, с чего бы мне, скажи на милость, терпеть, как ты то и дело грызешь меня за мои самые восхитительные грехи?!
— А что, скажешь, плохо мы с тобой грешили? Кипп ухмыльнулся:
— Да, это уж точно. Ну а теперь, если ты помолчишь минутку, я уж, так и быть, расскажу тебе о письме Джека. Представляешь, оно шло почти три недели.
— Да что ты? — Брейди глотнул вина, краем глаза заметив, что сурово сжавшиеся губы друга превратились в узкую белую полоску. — И что же он пишет? Небось восхищается местной флорой и фауной и клянется привезти тебе в
подарок шерстяные индейские одеяла, табак и маис?
— Не угадал. Они просят меня стать крестным отцом их первенца. Наверное, он уже успел появиться на свет, поскольку Джек сообщил, что они ожидают его со дня на день.
— Ух ты! — Растерянно моргнув, Брейди откинулся на спинку стула, ожидая продолжения.
— Ну я и согласился, естественно. А как же иначе — ведь у меня и в мыслях никогда не было встать между ними. И все равно — держу пари, что Джек и Мэри будут до смерти рады увидеть меня женатым, когда вернутся из Америки, а это случится через месяц-другой. Уверен, у них станет тяжело на душе, если они решат, что я сижу один-одинешенек в своем пустом огромном доме всего лишь в двух шагах от их собственного, где царит счастье. Еще вообразят меня этакой жертвой неразделенной любви! Эй! — окликнул он служанку. — Еще бутылку, пожалуйста!
Брейди молчал. Его грызла совесть, ведь он сам вызвал Киппа на этот разговор. И все же хорошо, что ему удалось наконец заставить обычно скрытного друга излить то, что наболело у него на душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114