Река, как и город, имеет своих пожирателей
падали, уничтожающих все, что разлагается.
Проблема греха? Да разве теперь может иметь смысл понятие греховного?
Мораль всегда оперировала понятиями черного и белого, правого и неправого,
не учитывались оттенки, полутона. Он сжал челюсти. Вытащил из кармана ключ
и по высокой дуге отправил его в полет, подальше. Он даже не услышал
всплеска.
- Такие-то дела, - громко произнес он. - Все разделено. Черное и
белое.
"Однажды, прежде, я толковал об этом с Кэти. Тебе известно все,
Отче."
Отче, не вводи во искушение... Боже праведный, прости меня за то, что
возвел на тебя хулу... о, как я ненавижу себя за все мои греховные
помыслы..."
Он поднес ладони к вискам, коснулся пальцами черных хрустящих волос.
"Ты шутишь со мною, Отче?" Он повернулся и поплелся к своему жилищу. Он
разложил одеяло, стянул рубаху и штаны. Под подушкой лежал кусок белой
материи, странной формы. Кэти никогда не видела его. Эта вещица была
единственной, которую он утаил с тех пор, как они решили разделить свое
одиночество на двоих. Минуту он задумчиво глядел на вещицу.
Значила ли она теперь что-нибудь? Все, что связано с ней, исчезло
навсегда.
Будь откровенным с собою. Даже если она когда-то значила что-нибудь,
что с того? Она не смогла предохранить от того, что случилось - от конца
света! Он взглянул на уцелевший фрагмент зеркала над баром и с внезапной
яростью поднял руку, чтобы разбить его. Зеркало отражало разницу между ним
и Кэти. Но он справился со своей яростью. Ведь для женщин зеркала значат
очень много.
В зеркале отражалось его лицо. Не красивое, но и не безобразное.
Обыкновенное темнокожее лицо тридцатилетнего негра. Он сглотнул, а затем
сделал странную штуку. Он поднес белую тряпку к шее и обернул ее вокруг -
и внезапно скомкал ее в кулаке. Он хотел было забросить ее куда подальше,
но передумал и засунул воротничок католического священника обратно под
подушку. Отец Томас Джефферсон Браун, пастор без паствы, уставился на свое
отображение, затем внезапно отвернулся от зеркала, рассмеявшись беззлобно,
завернулся в одеяло и вскоре заснул.

- Кэти, может, было бы лучше для тебя, если бы ты перебралась ближе к
югу, - сказал Джефф. - Наверно, ты просто не думала об этом.
Кэти улыбнулась, взяв его за руку.
- Честно говоря, Джефф, это вряд ли бы что-нибудь изменило. Я-то
знаю, что ты думаешь на самом деле - что раса людей немногого стоит, если
она нашла свой конец таким ужасным способом.
Он от души расхохотался:
- Во всяком случае, она не стоит того, чтобы из-за нее повторилась
кровавая месса, - сказал он.
Она произнесла серьезным тоном, что бывало с ней довольно редко:
- Ты когда-нибудь спрашивал себя, Джефф, что бы это могло значить:
что мы встретили друг друга на огромных пространствах?
Он грустно улыбнулся:
- Подобно Лоту и его дочерям? Откровенно говоря, нет.
Она нечасто говорила о вещах, которые были выше ее понимания, чтобы
не выглядеть дурой. Но на этот раз она произнесла:
- Это ужасно и непостижимо. Должна была произойти катастрофа, чтобы
до меня дошло, что эта проблема вообще существует. Если бы ты раньше
спросил меня, я бы ответила, что цивилизованность - всего лишь внешний
лоск. Достаточно вырвать человека, мужчину или женщину, из общества, и он
быстро превратится в дикаря.
"О, Отче, твои последние соблазны."

Следовало ли мне сообщать ей, что я был священником? Нет, не думаю.
Она не была католичкой, и ясно дала это понять. И - прости меня, господи -
я не в силах бороться за последнюю грешную душу на Земле. Ты подчистую
вымел все, не оставив ни соринки по углам, и потому я вовсе не намерен
пытаться обратить ее в твою веру. И я не собираюсь рассказать ей и тем
самым нарушить свой обет. Пастор навсегда. Если бы ты хотел иметь Адама и
Еву, господи, ты должен был выбрать на эти роли другую пару. Я не против
того, чтобы она думала об ЭТОМ, поскольку я цветной, а она белая, но я не
хочу, чтобы она считала меня дураком из-за того, что после конца света я
верую в еще один. Амен.
После продолжительного молчания он сказал:
- Разве тебе не опротивели консервы? Мне так очень. Давай возьмем
лодку и переправимся на тот берег реки.
Там полно диких роликов - мы сможем подстрелить парочку на обед. Это
разнообразит нашу еду.

Легкий ветерок повеял над низовьями Гудзона и принес с собой чистый
свежий воздух с гор. Они оба давно привыкли к виду развалин, в которые
превратился город, но Джефф обнаружил, что его снова охватило желание
однажды подняться вверх по реке. У них было кое-что из самого необходимого
- спички, несколько тайников с пищей и одеждой - они смогли бы погрузить
все это добро и уже больше никогда не видеть эти руины.
Он издал короткий смешок. Только память о том, что сотворила с собой
ПОСЛЕДНЯЯ цивилизация, сохраняла его решимость.
За городом, ближе к реке, начала расти трава и непуганые кролики
скакали по зеленеющим лужайкам.
- Посмотри, они же совсем ручные! - в восхищении сказала Кэти. Она
зарядила пистолет; но сейчас положила его обратно в карман ветровки. - О,
Джефф, давай не будем стрелять в них! Они такие милые, непуганые!
- А я-то думал, что мы пришли за рагу из кроликов - колеблясь,
произнес он, и усмехнулся, - ну да ладно, будь по-твоему, Кэти. Почему
последние люди должны воспитывать к себе неприязнь у новых господствующих
животных видов?
- Ты правда не будешь их убивать?
1 2 3 4