Он многозначительно хмыкнул и спросил:
– Так что случилось? Объясни толком…
Я не дал договорить, жестко отрезал:
– Я все сказал. Приедешь – поговорим. Только приезжай один.
И повесил трубку.
Постояв некоторое время возле будки, я соображал, не перегнул ли в разговоре с Доном. Уж больно кратко все получилось – как будто оборвал. Ну да ладно! Победителей не судят.
Отойдя от будки, я направился вверх по улице, которая через три квартала завершалась тупиком, названным по прихотливой воле какого-то бывшего функционера сквером Героев Революции.
Уверен на все сто, что эти самые герои совсем не обрадовались бы в своем семнадцатом, когда бы узнали, какое место им посвятили благодарные потомки. А в незабвенные времена правления главного товарища, которого многие еще хорошо помнят, этого функционера наверняка пустили бы в расход, усмотрев в наименовании пустыря насмешку над героями, идеологическую диверсию и предательство.
Так вот, я направлялся к этому самому месту, не бывая периодически останавливаться у витрин попадавшихся на пути комков и обозревать отражавшуюся в этих витринах улицу – опять же на предмет обнаружения гипотетического хвоста.
Сквозь стекла на меня лениво смотрели пустые глаза с холеных торгашеских харь. Да, именно харь, так как лицом назвать то, что я видел в каждом киоске, можно было с большой натяжкой. Разве что когда сам ты пьян, сыт и тебе все до… Ну, вы понимаете конечно.
Так вот, они на меня смотрели, даже не на меня, а через меня, с некоторой долей презрения и брезгливости. На потенциального покупателя так не смотрят, потому что покупатель, как правило, подходит (или заходит, если это павильон) и спрашивает то, что ему нужно. Солидный покупатель, состоятельный.
Я пока таковым не являлся, несмотря на то, что Дон платил мне сумму, достаточную для того, чтобы кормить четыре капитанские семьи. Сами знаете: чем больше имеешь, тем больше хочется. Аппетит приходит во время еды. В общем, чем дальше в лес, тем своя рубашка ближе к телу.
Еще полгода назад я купил себе довольно приличный прикид, с удовольствием констатировав, что далее в воображаемом списке приобретений – хороший двухкассетник, потом видеодвойка, потом…
Короче, через очень короткий промежуток времени денег стало не хватать. Потому что я очень быстро приучился лопать ежедневно по три-четыре килограмма свежих фруктов и еще килограмма два переводил на соки. Еженедельно посещал заведения ресторанного типа, а потом, кроме всего прочего, вдруг залюбил коньяки. И не какие-нибудь, а те, что трудно достать и которые стоят очень дорого.
Я еще залюбил копченые окорока, маринованные грибочки, балычок, красную икорку, затем…
Ну ладно, я вас понял. Не стоит дальше. И так все ясно. Однако я вот что никак не могу понять: как это раньше на мою нищенскую получку мне удавалось содержать семью из трех человек? Заметьте, содержать, а не просто кормить. Не знаете? И я не знаю.
В очередной раз наткнувшись на презрительный взгляд, я вдруг представил себе, что, когда Дон отвалит мне значительную сумму (даже не знаю, сколько, но уверен, что много), так я так же вот, как и сейчас, остановлюсь у витрины какого-нибудь комка, долго буду рассматривать выставленные товары, потом спокойно, без суеты войду и попрошу жвачку. не пачку, а одну пластинку – да-да, мне всего лишь одну пластинку – что-нибудь типа “Стиморол”. Ха!
А когда это мурло своими толстыми пальцами вытащит из пачки одну пластинку и небрежно бросит ее на прилавок, я не спеша сниму обертку, засуну жвачку в рот, пожую и вдруг попрошу показать, допустим, вон то дамское платье сплошь из люрекса, зеленое с серебром… Это?.. Да-да, за пять тысяч баксов. Оно должно понравится моей даме.
Чего засуетился? Смотри со стремянки не упади, когда доставать будешь. У вас страховку не платят.
Будто не замечая выпялившихся на меня продавцов, отсчитаю эти самые пять тысяч, брошу их на прилавок, возьму платье и уйду. И плевать, что на эти бабки можно целый год кормить двух здоровых мужиков или трех баб пенсионного возраста – тех, что сидят с трясущейся рукой в том самом сквере Героев Революции. Плевать! Я трачу свои. А всех нищих и больных не накормишь.
Вечером я заявлюсь в “Интурист”, предварительно заказав столик. Устрою себе шикарный ужин, буду сидеть и ждать, когда подойдет одна из продезинфицированных метром, отпадно прикинутых путан – из тех, первоклассно обслуживают черножопых только потому, что у них в наличии “зеленые”. Да. И презрительно смотрят на наших парней, потому что – совки. А как иначе? Презрительно и высокомерно.
Я, естественно, очарую ее и введу в заблуждение своим приличным английским, покормлю чем бог послал, а затем приведу к себе в номер, который сниму заранее, заплатив кому следует, и она пойдет как миленькая, поскольку будет знать, что я – америкэн бой и плачу “зелеными”, и еще потому, что я буду спикать на международном языке, знание которого не выдули ветры Закавказья и не выбили металлические прутья обкуренных бакинских, ереванских и других парней, ибо этот язык старательно вкладывали в меня в спецшколе для шишкарских детей лучшие преподаватели.
Так вот, я приведу ее в шикарный номер, отправлю в ванную, а затем притащу оттуда, мокрую и в мыле, и буду иметь с таким остервенением, что у нее мозги повылетают и позвоночник высыплется в остатки ажурных трусиков, которые я заставлю ее надеть, когда извлеку из ванной, а потом разорву в клочья одним резким движением.
Я буду таскать ее по всему номеру, валять по полу, перекину через кресло, поставлю на подоконник…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20