Всю ее видно не было, только руки простертые перед собой, да склоненную голову в платке. Глубокий поклон, руки обхватили колени... голова пропала. Вот она распростерлась ниц - молитва недолгая, скоро закончится... А сумка пока что мирно лежит на капоте...
- Как толстого видишь? - прошептал Петрушин.
- Нормально, - Вася чуть сместился влево и поудобнее приложился к прицелу.
- Левое плечо. Я - правое. Серый, брось камеру. Правое плечо Алихана. Я подключусь. Потом - перенос на водилу Алихана. На снос. Вася - сразу перенос на водилу толстого. На снос. Я бабой займусь. Понятно?
- Понятно, - мы с Васей синхронно кивнули.
- Толстый - нужен, - подчеркнул Петрушин. - А то полковник нас на куски порвет. Алихан и баба - так, если получится...
Женщина показалась в секторе - выпрямилась и села на левое колено.
- Понеслась, - буркнул Петрушин.
Наши "ВАЛы" вразнобой плюнули свинцом. Коренастый мужик сильно дернул плечами и попятился назад. Мой "объект" - Алихан, тоже дернул плечиком, его отбросило на машину. А Васин "объект", водила коренастого, сразу не умер: рухнул в траву, и, привалившись к борту машины, судорожным движением достал что-то из кармана...
- Твою мать... - всхлипнул сумевший что-то рассмотреть Вася. - Вспышка с фронта!
Мы мгновенно ткнулись носами в землю и водрузили руки на голову. Въелось в кровь - так учили.
Бу-бух-ххх!!!
Рвануло так, словно авиабомба сдетонировала. Мне больно тюкнуло в левое предплечье, в рукаве стало горячо. Спустя секунду на голову посыпались срезанные осколками ветки.
- Что там? Что?! - захрипели рации страдающим от неизвестности Ивановым. - Да подайте голос кто-нибудь!
- По-по-по... - пробормотал Петрушин, вскакивая и бросаясь к месту встречи.
- Был взрыв, мы все живы, - на бегу сообщил я в рацию. - Подтягивайтесь сюда...
Сосредоточившись на коренастом, мы упустили его водилу. Вася не попал в голову, и на последнем издыхании этот мерзавец привел в действие пояс, видимо, пульт был у него. Впрочем, сейчас это уже было неважно, кто неправильно стрельнул и на ком неверно сосредоточился...
Все четверо были мертвы - от троих вообще мало что осталось. Бензобаки, видимо, рванули одновременно - сейчас остовы машин горели жирным пламенем.
Женщина не умерла, но даже дилетанту было ясно - это ненадолго. А мы не дилетанты. Мы знаем, что с такими ранами люди живут пару десятков минут при условии, если сразу и обильно вкатить обезболивающее.
Я достал из нарукавного кармана сразу два шприц-тюбика с промедолом и склонился над окровавленным телом, бьющимся в конвульсиях. Женщина пристально смотрела на меня, шевеля губами, зрачки ее глаз были сильно расширены*. Петрушин, направивший было ствол в голову женщины, дико вытаращился и пожал плечами. В глазах своею боевого брата я прочел безразмерное удивление.
______________
* Личное наблюдение. Не обязательно, что она была под воздействием наркотиков. Перед смертью зрачки человека, как правило, расширяются. Почему так - понятия не имею. Надо посмотреть, наверняка есть научное объяснение...
- Источник, - пояснил я, вкалывая промедол в плечо женщины.
- Ты сдурел. Серый?
- Больше никого не осталось, - я вколол второй шприц-тюбик. - Минут двадцать будет жить.
- Ну ты садюга, Серый, - Петрушин покачал головой и убрал ствол. - Я посмотрю, что она тебе скажет...
Я не садюга. Я офицер-аналитик ГРУ. У меня работа такая. Все "источники" мертвы, остался один и ненадолго. Вернее - одна. Умирающая женщина в пограничном состоянии. Все сдерживающие факторы на нуле, осознание неотвратимости смерти может повлечь нередко встречающийся парадокс "последнего покаяния". Особенно, если удалить из поля зрения все враждебные объекты и поместить рядом какое-то подобие родственной души. У нас такое подобие имеется...
Минут через пять подтянулись наши. Я наскоро объяснил ситуацию. Костя тут же стал составлять вопросник. Лиза сбросила камуфляжную куртку, оставшись в футболке, накинула на плечи то самое покрывало, на котором молилась шахидка, и на миг стала штатской дамой. Была наша штатская дама бледна как смерть, старалась не смотреть на развороченные трупы и вообще трепетала ноздрями. Я предложил ей нюхнуть нашатырю, но она дернула плечиком - справлюсь, мол, и не такое видывала. А то, что покрывало в пятнах крови, даже не заметила...
Еще через пару минут вопросник был готов. Костя - мастер, в пиковой ситуации мозги у него соображают на порядок быстрее. Лиза включила диктофон, взяла вопросник и присела рядом с умирающей. Мы отошли подальше и тоже присели, чтобы нас не было видно.
- Виноваты, - покаянно склонил голову Петрушин. - Хотели как лучше. А получилось...
- Да ладно, - отмахнулся Иванов. - Живы - и на том спасибо. Кто ж знал... Перевяжи пока Сергея, весь рукав мокрый.
Петрушин деловито забинтовал мне предплечье. Рана, слава богу, оказалась совсем пустяковой...
Некоторое время мы молчали, прислушиваясь к беседе. Лиза общалась с женщиной на чеченском, та ей что-то отвечала - порой были слышны членораздельные фразы...
- Чего говорят? - шепотом спросил взъерошенный Вася.
- Потом, - буркнул я. - Запись послушаем. Невнятно как-то...
Голос умирающей звучал низко и протяжно. Говорила она медленно, выстанывая каждое слово, и временами повторяла, как заклинание:
- Проклинаю... Проклинаю... Проклинаю...
Лица Лизы я не видел, она сидела к нам спиной. Но плечи нашей "штатской" дамы как-то подозрительно вздрагивали, а ее левая рука все время находилась у лица. Похоже, дама едва сдерживала рыдания. Все-таки надо было нюхнуть нашатыря, зря отказалась. Кровищи вокруг, как в убойном цехе, обезображенные трупы валяются, у тебя на глазах тяжко умирает молодая женщина, по сути, еще совсем девчонка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14