На последней четверти повествования в дверь постучали, боком протиснулся квадратный бритый череп Полякова и медоточивым голосом доложил:
— Там вас спрашивают — у нас или нет… Я сказал, что вы у меня в кабинете.
Опять небрежное «изыди» — череп благолепно смежил веки и поспешно ретировался. Андрей тут же нахмурился, привстал с места и несколько раз мотнул головой в сторону двери:
— Это они, они!!! — Лицо его выражало крайнюю степень озабоченности и тревоги. — Видите! Нет — вы видите?! Они уже знают, что мы здесь и что вы — с нами! Видите, какая оперативность!
— Че ты орешь! — тихо поправил соратника Иван. — Мало ли кто может представителю звонить — он занятой человек…
— Действительно, молодой человек, что вы так волнуетесь? — Представитель королевским жестом пригласил не беспокоиться:
— Вы же со мной!
Все — ваши злоключения кончились. Давайте дальше…
Не дожидаясь, пока Андрей успокоится, Иван вкратце завершил рассказ и вопросительно уставился на представителя. Тот на некоторое время задумался и начал озабоченно потирать ладошки.
— Ммм-да… Однако! Однако… Все, что вы тут рассказали, конечно, очень интересно и злободневно… Хи-хи… Зомби, злодеи… Гхм-кхм… Но, знаете ли… Эмм… Очень того… Не правдоподобно. Это — у НАС? Нет, если бы это где-нибудь в Москве, я бы понял… Там, знаете ли, такое случается — волосы на голове дыбом становятся… Но у НАС?! В нашей области?! Очень, очень не правдоподобно… Вы что ж — хотите сказать, что любой государственный чиновник — и я в том числе… Ха! Нет, ну вы даете…
Он умолк на полуслове, на миг задумался… И тут, в повисшей тишине, злобно зазвонил телефон на столе инспектора. Нет, ничего особенного в том, что у инспектора ГАИ звонит телефон — пусть даже ночью, — не было. Может, по делу кто… Только у Андрея вдруг почему-то нехорошо кольнуло в сердце, дурное предчувствие накатило волной холодного, раздирающего душу страха… Он посмотрел на Ивана — соратник на звонок никак не отреагировал, сидел молча и внимательно наблюдал за выражением лица представителя.
Тот снял трубку и с недовольной гримасой положил обратно на рычажки. Через несколько секунд телефон зазвонил вновь. Домашов крякнул, досадливо пожал плечами и потянулся к трубке.
Тут нервы Андрея не выдержали. Вскочив со стула, он рухнул боком на стол и попытался выдернуть телефонный аппарат из-под нависшей ладони представителя — с окольцованными за спиной руками это получилось из рук вон.
Пиджаки среагировали моментально, метнулись, водворили прыгуна на место, в назидание ткнули кулаком под ложечку и надавили ручищами на плечи, не давая вскочить вновь.
— Не берите! Трубку не берите… — отчаянно завопил Андрей. — Это ОНИ!!! ОНИ!!! Они вас…
— Да успокойтесь вы! — раздраженно прикрикнул на сыщика представитель. — Все под контролем — здесь я, — и, не отрывая взгляда от застывшего в маске отчаяния лица Андрея, поднес трубку к уху.
— Слушаю! Да, Домашов… Кто?.. Это мне ничего не говорит… Что вы несете?! Что значит — «не перебивайте»?!. Вы знаете, с кем говорите?!. Нет, вы что — психопат?.. Что? Ладно — излагайте… — Внезапно он осекся и окаменел лицом. — Понял, все будет сделано! — ответил он через минуту невидимому абоненту и положил трубку.
Андрей с ужасом смотрел на чиновника, как на неотвратимо надвигавшуюся смерть. Иван, напротив, созерцал представителя с каким-то нездоровым любопытством, словно примеривал данную ситуацию на себя — только отвлеченно, понарошку как-то…
— Ну что, хлопцы, — будничным тоном заявил представитель, вставая со стула и направляясь к двери. — Прогуляемся в одно местечко, — и кинул через плечо пиджакам:
— Возьмите их…
Упирающихся пленников без особого труда выволокли на улицу — пиджаки были дюже здоровы и хорошо знали свое дело. Возле крыльца стояли два «ДЭУ-Эспейро», в один из которых упаковали беглецов, затем представитель сообщил куда-то отлучавшемуся инспектору:
— Этих психопатов я забираю с собой, майор. Документально отражать не надо — сами разберемся…
— Вы ошиблись, я капитан, — взволнованно отрапортовал Поляков, которого факт умыкновения двух задержанных совершенно не обеспокоил, а вот неожиданное повышение приятно озаботило.
— Я очень редко ошибаюсь… майор, — многозначительно сказал представитель и бросил водителю:
— В Приютное…
4
Придя в себя, Себастьян обнаружил, что лежит на грубо сколоченных нарах, застланных шерстяной ворсистой материей. Нары располагались в углу просторной пещеры, посреди которой возвышался выложенный из камней очаг. В очаге горел огонь, вокруг, на чурбаках, сидели четверо мужчин и тихо разговаривали на незнакомом языке.
Он шевельнулся, прислушиваясь к своим ощущениям: обе голени и правая рука были упакованы в лубки, ребра сдавлены чем-то жестким, голова туго перетянута толстым слоем материи. Места переломов ныли, но тотальная боль, вгрызавшаяся в голову ненасытной гиеной, прошла.
Люди у очага заметили, что раненый пришел в себя, и неспешно к нему приблизились.
— Я ученый, — пробормотал по-английски Себастьян. — Миссия профессора Вольфгаузена. Катастрофа…
Мужчины опять переглянулись и пожали плечами. Были они бородаты, одеты в папахи и бурки, за поясами — кинжалы в богато отделанных металлом ножнах. Себастьян уловил краем глаза какое-то шевеление в дальнем углу пещеры, затем послышался плач грудного ребенка. Он напряг зрение — над детской люлькой возилась женщина.
— Я не есть солдат, — пробормотал гость по-русски. — Я ученый.
Самолет — катастрофа. Я — не есть враг. Вы мне — помогать. Я вам — хорошо платить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149