Короче, жить можно.
Заперев дверь, Аленка потянулась к выключателю на стене и торопливо затараторила:
— Сейчас чайку заварим, там в серванте варенье и конфеты есть…
— Стоять! — грозно шепотнул Иван, хватая ее за руку. — Про маскировку слыхала? Свет включишь — дегенераты во дворе увидят.
— А как же мы без света? — растерянно спросила она. — Сейчас стемнеет…
— А мы видели друг друга днем — этого достаточно, — успокоил ее Иван, притягивая к себе и сжимая в объятиях. При этом сердце нашего воина чуть не выскочило наружу от волнения. — Так что уж… как-нибудь без света… Иди ко мне!
— Погоди! — Аленка напряглась и уперлась руками ему в грудь. — Ты что? Хоть пообщаемся для приличия!
— Да какие там приличия, — задыхаясь, пробормотал Иван, хватая ее в охапку и силой укладывая на кожаную кушетку. — Сидеть и запинаться языком, ожидая, что вот-вот… Нет, так не пойдет.
— Я не хочу так! — возмущенно всхлипнула Аленка, деревенея всем телом, но он уже лихорадочно действовал: задрал халатик, потянул вниз трусики, одним рывком приспустил свои штаны до колен и, почувствовав вздыбившейся плотью обжигающее девичье лоно, страстно замычал, впиваясь поцелуем в Аленкины губы.
— Я… Я боюсь! — нервно вскрикнула Аленка, изо всех сил сжимая ноги. — Я еще не…
— Тихо! — притворно замер Иван. — Слышишь? — Она тоже замерла, повернула лицо к двери и на секунду выпустила ситуацию из-под контроля.
Воспользовавшись этим, Иван одним движением растолкал коленями неподатливые девичьи бедра в стороны, рванул мешавшую резинку трусиков и, счастливо застонав, неукротимо ворвался в желанные недра…
— Ты меня просто изнасиловал, — беззлобно констатировала Аленка спустя три минуты, когда он отзвучал в пароксизме буйного оргазма и улегся рядом на кушетке, крепко прижимая к груди предмет своего вожделения и счастливо покусывая оному предмету мочку уха. — Ай! Щекотно…
— Фантастика, — еле слышно прошептал Иван. — Такого со мной никогда еще не случалось…
— Врешь, наверно, — с придыханием промурлыкала Аленка, нежно поглаживая его щетинистую щеку. — У-у-у, колючий…
— Фантастика… — расслабленно продолжал Иван, вдыхая аромат девичьих волос. — Вторая целка за неделю… Надо же! Да у меня за всю жизнь…
— Что-о-о-о?! — взвилась Аленка, вырываясь из его объятий и соскакивая на пол. — Скотина! Да как ты смеешь! Ах ты, кобель тряпошный!
Скотина… Да я тебя пристрелю, как собаку, гад… — Она с плачем шарила по полу в поисках своих изнасилованных трусиков.
Только тут он сообразил, что сморозил глупость, бросился к предмету вожделения, схватил в охапку, обцеловал с ног до головы и принялся жарко объяснять, какие суровые условия подвигли его на скоротечную связь с несчастной Аниськой и что впоследствии с этой самой Аниськой стало. Короче, правду рассказал — умолчав лишь про эпизод в бане, посчитав данную подробность ненужной и оглашению не подлежащей.
Женская отходчивость и доброта были вполне присущи бандитской дочке: буквально через несколько минут Аленка уже жалостливо всхлипывала и, прижимая к груди его голову, по-бабьи причитала:
— Господи, Ванечка… Горе-то какое…
Помирившись, приступили к запоздалому соблюдению приличий: поставили ведерный электрический самовар, Аленка достала из холодильника коньяк, извлекла из серванта варенье и конфеты, и сели общаться — как положено было в самом начале, до того, как… А поскольку дистанция оказалась порушена и закономерного смущения не было и в помине, общение получилось весьма доверительным и чрезвычайно приятным.
Иван коротко поведал историю своей жизни, скупо остановившись на плене, и поделился планами на будущее. А в заключение сурово сообщил, без тени иронии:
— Я тебе, один умный вещь скажу, только ты не обижайся, ладно?
— Скажи, — насторожилась Аленка, чуть отодвинувшись в сторону.
— Я… в общем, я готов умереть за тебя, — выпалил Иван. — У меня были женщины, но вот так — первый раз. Только не смейся, ладно? Я еще днем, на пляже, увидел тебя — и знаешь, будто током ударило… Ты веришь в любовь с первого взгляда? Нет, я прекрасно понимаю, что не ровня тебе. Я нищий, и меня могут замочить в любой момент… Я тебя люблю, Аленка. Черт! Вот угораздило…
— Дурачок, — облегченно вздохнула Аленка, притягивая его к себе. — Иди ко мне — я вся твоя…
В этот раз Иван выдал на-гора весь запас нежности, скопившийся в потаенных уголках его очерствевшей души, и, почувствовав какую-то невиданную мужскую силу, думал, что будет бесконечно ласкать желанное тело, — но не тут-то было. Закипел проклятый самовар, собиравшийся с духом минут сорок, да так громко, что пришлось завершать упоительный акт любострастия серией моторных толчков и мчаться к розетке.
— Сволочь пузатая, — опустошенно попенял Иван самовару, выдернул шнур из розетки и присел на кушетку рядом с Аленкой. — Все испортил…
Пили чай, и теперь она подробно рассказывала о себе, а Иван, удивляясь невесть откуда взявшемуся терпению, с удовольствием слушал бесхитростную девичью болтовню и ласково поддакивал. При обычном раскладе он на дух не переносил бабьего трепа и безжалостно пресекал расчувствовавшихся подружек ленивым замечанием типа: «Че, самая умная, что ли? Хорош болтать — марш в койку!»
У Аленки, оказывается, тоже была заветная мечта. Только более приземленная и вполне осуществимая. Если Иван мог лишь тяжело вздыхать о своей несбывшейся судьбе живописца, то бандитская дочка планомерно продвигалась к намеченной цели и не сомневалась, что в скором времени ее достигнет. Она мечтала стать психоаналитиком. И не просто каким попало, а с мировым именем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149