— Мы, конечно, не совсем полиция, однако… Короче — я тебе обещаю, что мы этих пиздронов достанем. И не хорони — рановато еще. Они, пиздроны, всегда грозятся головы отрезать. Дурная привычка… — И зычно крикнул:
— Отделение — на броню!
Заводи, Петро, — а местному водиле пояснил:
— Поедем за супостатом. Хотите — догоняйте…
Через минуту «бэтээр» в хорошем темпе пылил по грунтовке, наподобие крейсера с разбегу ныряя в рытвины и ложбины, — десант так и подлетал, хватаясь за задницы.
Белая «Нива» стойко держалась метрах в трехстах — судя по всему, запуганный Иваном водила забыл о своих рессорах. Таким образом, было допущено третье за тот злополучный день нарушение, состоящее, в свою очередь, из трех отклонений: а) отделение сопровождения свернуло с маршрута; б) на свой страх и риск приступило к преследованию банды; в) не поставило об этом в известность руководство…
2
В необъятном кожаном кресле из дорогого кабинетного набора расслабленно полулежал мужик сорока восьми лет и вяло наслаждался жизнью.
Принцип Алмазного Пути, который проповедовали некоторые апологеты Преподобного Муна, предписывал не жить просто так, подобно влекомой ветром соринке, а каждый день, час, каждую секунду наслаждаться житием — тогда время, отведенное тебе на этом свете, не будет потрачено даром. С некоторых пор мужик с большим вниманием прислушивался к различным учениям аналогичного толка и даже пытался им следовать — в тех аспектах, которые казались ему приемлемыми. Аспект, касающийся Алмазного Пути, вне всякого сомнения, был для мужика очень даже приемлем, а потому он старался неукоснительно ему следовать. В настоящий момент он наслаждался покоем и комфортом, а для полноты ощущений употреблял сочную черешню, попутно тренируясь в меткости: лениво надувал щеки и с шумом выплевывал косточки, стараясь попадать в мусорную корзину, расположенную в трех метрах прямо по курсу, между двумя аналогичными креслами из того же набора.
Получалось довольно сносно — большая часть косточек попадала в корзину, громко ударяясь о пластмассовые стенки, и лишь незначительное количество ядрышек прилипало к шершавой коже кресел.
Если бы мужик встал и распрямился, можно было бы с легкостью определить, что от пола до макушки высота данного субъекта составляет что-то около метра пятидесяти с небольшим, голову он имеет обыкновение держать прямо, слегка вздернув квадратный, с ямочкой посредине подбородок, а маленькие, глубоко посаженные глазки его отчего-то тусклы и безразличны ко всему происходящему в обозримой видимости.
А вот ежели б он вдобавок снял свою белоснежную шелковую рубаху да выпростался из тончайших хэбэшных штанов… Нет-нет, не подумайте плохого, хулиганы вы этакие! Ничего, достойного пристального внимания, в штанах не имелось. Если бы описываемый господин разделся, можно было бы лишь страшно изумиться его чрезвычайной худобе и шерстистости да еще, пожалуй, с удивлением полюбоваться на килевидную грудь. Ах, что это была за грудь! Настоящая антропологическая редкость, раритет — такая грудинка встречается раз в пятилетку на семнадцать с половиной тысяч жителей даже Новой Зеландии — чего уж там говорить про какой-то заштатный Ложбинск, один из нескольких десятков областных центров, разбросанных по огромной территории Российской Федерации…
Однако в ближайшее время мужик-мужичонка не собирался освобождать кресло от присутствия своего тела, так же как и не намеревался разоблачаться — незачем было.
Дело в том, что перекидной календарь на большом кабинетном столе показывал субботу, стрелки антикварных часов, что на стене напротив и тикают мелодично, фиксировали половину одиннадцатого, и никаких забот на сегодняшний день не предвиделось. К тому же несмотря на то, что за окном стояла или висела — как вам будет угодно, — в общем, имела место июньская жара, вполне характерная для климатической зоны данного региона в данное время, в большом пришторенном и зажалюзенном кабинете уютно гудели сразу два кондиционера, и настенный термометр показывал всего 21 градус С.
А поскольку мужик вставать и раздеваться не собирался, тому, кто посмел бы в эту минуту войти в кабинет, удалось бы рассмотреть лишь мощную крупную голову с высоким лбом, очень естественно переходящим в необъятную загорелую плешь, которая матово отсвечивала в обрамлении жиденьких волосиков, более похожих на цыплячий пух.
Звали мужика Адольф Мирзоевич Пульман. Положение, которое он имел в обществе, формально именовалось звучно и весомо: заведующий областной психиатрической клиникой, расположенной в п. Приютное, пригороде Ложбинска, доктор наук, действительный член АН России, почетный член Британской АН и так далее и тому подобное — долго перечислять. Неформально же, так сказать — втуне, статус Пульмана обозначался очень скромно и простенько: пахан ложбинской братвы.
Не далее как полчаса назад он выслушал доклады всех своих сексотов, наличествовавших в криминальных структурах и около, и остался вполне доволен — дела обстояли самым наилучшим образом. Особенно обрадовало сообщение бригадира центральной группировки, которому в соавторстве с первым помощником Пульмана было поручено весьма деликатное и важное поручение, — оный бригадир докладывал, что все идет в соответствии с графиком и вскоре будут результаты.
Пульман, давно лелеявший смутные надежды на осуществление одного грандиозного плана собственной заготовки, с нетерпением ждал этих самых результатов. И теперь он с замиранием сердца прикидывал, какова будет масштабность виктории, одержанной его могучим интеллектом над житейскими неурядицами и проблемами суровой действительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149