— Не прав, — не задумываясь, сердито выдал Руслан. — В корне не прав. Если ты такой упертый, я тебе аллегорию нарисую, чтоб доходчивее было…
Вот смотри — если у вас на территории детского санатория найдут минное поле времен Второй мировой и вызовут саперов, как они себя поведут? Скажут: «Ребята, не хер делать, кататься тут к вам! Система старая — провода от времени сгнили, мины отсырели — и потому не опасна, вы ее присыпьте землицей и ножками утрамбуйте, чтоб не мешала ходить…» Или бросят все и помчатся сломя голову эвакуировать детишек да разминировать с великой осторожностью?! Ну, скажи!
— Убедительно, — усмехнулся Иван. — И доходчиво. В общем, если все это окажется липой, получится, что десятки людей столько времени страдали фуйней и тянули пустышку… А мы с тобой, выходит, саперы?
— Ну нет, брат, — неожиданно улыбнулся Руслан. — Саперы подтянутся позднее, мы их зря не беспокоим пока. Если следовать аллегории до конца, я — это тот внимательный товарищ, который первым обнаружил минное поле, но пока что не успел никому о нем сообщить. А ты — проводок, который к нему ведет. Убери внимательного товарища, обрежь проводок — и минное поле останется на месте, саперы не приедут. Не вызвал потому что их никто — вот в чем беда…
— Беречься надо? — уловил Иван. — Так бы сразу и сказал, а то развел тут… Ясно все.
— Обязательно беречься, — строго сказал Руслан. — рожон ни в коем случае не лезть… Ты давай-ка убирайся отсюда в Новочеркасск. У тебя когда отпуск заканчивается?
— Десять плюс шесть на дорогу. — Иван загнул пальцы. — Так… пять дней осталось. Да, можно сваливать — ничего более меня тут не держит. Завтра перед обедом сверну «дяде» башку и поеду, пожалуй. Как раз в полтретьего московский убывает.
— Зачем башку? — забеспокоился Руслан. — Мы так не договаривались!
— В записях на повязке сказано, что мою мать убил он, — жестко отрубил Иван.
— В записях сказано, что он как-то связан с убийством. А что конкретно он — не сказано. Когда до конца разберемся с проектом Вольфгаузена, тогда пожалуйста — можешь его публично расстрелять. А пока — ни в коем случае!
Ты что, хочешь сорвать операцию?
— Ты же сам сказал вчера, что они меня могут в любой момент «обнулить», — вскинулся Иван. — В смысле — стерилизовать память. Тогда я опять все забуду, а этот козлик будет пастись как ни в чем не бывало…
— А я на что? — искренне обиделся Руслан. — Ты за кого меня принимаешь? Ну ты даешь, военный! Давай-ка, чтобы не было кривотолков, еще раз расставим все точки над "i" и разойдемся по-хорошему. Пока не началось…
Подходя к подворью тети Сони, Тюленев заметил стоявшую неподалеку машину. Марки разобрать не сумел, но в жиденьком свете восходящей луны автомобиль зловеще бликовал стеклами, и это отчего-то страшно не понравилось агенту.
— Началось, что ли? — пробормотал он. — Не рановато ли?
Во дворе его встретила «тетка» и обрадовала:
— Там к тебе гость. Почитай, полчаса уже дожидается. Говорит, по делу.
В комнате Руслана сидел Бабинов и делал вид, что с увлечением читает «Семь дней».
— Я Бабинов, — отрекомендовался гость, как только Руслан вошел. — В некотором роде сосед. Вот, наслышан… что у нас в поселке появился слесарь… профессионал, так сказать. Гхм… В общем, работенку хочу предложить — у меня в сауне надо санузел доделать, так, может, вы возьметесь? За хорошее вознаграждение, естественно. — И впился рыбьим взглядом в лицо Руслана.
«Так вот ты какой, пятнистый олень! — весело подумал агент. — Ишь как смотрит — словно буравит. Ну, смотри, родной мой, смотри… Только версию ты соорудил из рук вон. Бедолага — сидел и ждал, когда в поселок пожалует слесарь и сделает тебе санузел. Что — в Ложбинске все слесари вымерли одним махом? Вот гусь…»
— Вы не думайте — я хорошо заплачу. — Бабинов истолковал затянувшуюся паузу по-своему. — Я умею ценить труд… профессионалов… — И опять впился взглядом, сволочь.
«И где же ты, друг ситный, нарисовался?» — мысленно попенял себе Руслан, а вслух произнес, на блатной манер растягивая слова:
— Бабки — это, конечно, ништяк. Но знаешь, братуха, я тут отдыхаю.
В кои-то веки рванул из города на природу! А ты хочешь, чтобы я в свой отпуск вкалывал? Не, не пойдет — ты извини… А с бабками у меня без проблем — я зарабатываю ништяк. Так что…
— Значит, никак? — неожиданно быстро сдался Бабинов. — Жаль… А я думал — хороший слесарь, по-соседски… Ну, извините тогда, что побеспокоил, — и, встав с дивана, направился к выходу.
«Все? — удивленно подумал Руслан, провожая гостя к калитке. — Никаких вопросов, никаких предложений… За каким чертом ты тогда приперся, парень?»
— А вы до какого у нас отдыхаете? — спросил Бабинов, уже выходя из калитки. — В смысле — может, зайдете, посмотрите сантехнику, подскажете что…
А? А то сейчас такой период — все хорошие мастера в заказах, никто не хочет браться… Так зайдете?
«Нет, поздновато ты решил свою куцую версию подправить», — подумал Руслан и решительно заявил:
— Я же сказал — отдыхаю. Никаких консультаций. До свидания… — и захлопнул за гостем калитку.
За оградой мягко заурчал двигатель — вскоре его шум затих в конце улицы.
Потоптавшись у калитки, агент вернулся к крыльцу, присел на ступеньку, закурил. Тревожно, однако. До сеанса связи осталось четыре дня.
Посредник должен заказать с ним переговоры из Москвы и по закрытой линии получить кодированную информацию, которая в наушниках любого специалиста службы прослушивания прозвучит как предсмертный комариный писк. Пик! — и привет, держите доклад на двадцать четыре листа. В его портативном дорожном наборе имелось шифровальное устройство, настроенное на его личный код.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149