— За тебя уже все решили — ты винтик. Ты вчера был с чалмой.
Где она? — Он показал на голову Ивана.
— Бинты? — уточнил Иван. — А, ясно… Сняли сегодня, выкинул на помойку. А что?
— Они? — Мужичонка вытащил из кармана аккуратно свернутые бинты.
Иван пожал плечами — в самом деле, они же не подписаны! Чем отличаются его бинты от миллионов таких же?!
— Читай, — лаконично распорядился мужик. Иван с опаской взял рулон. На марлевом полотне отчетливо проступали мелко и коряво писанные бурые строки: «Мать — убийство — Бабинов. Меня изъяли. Психклиника. Приютное. Гараж — прихожка — панель — кнопка — лифт. Подземная лаборатория-операционная. Бабинов не дядя — он хирург, делает зомби. Операция — закодировали. Код знает Пульман, возможно, Бабинов. Сыщик Андрей Мартынюк — тоже операция. Мы вместе. Мы удерем отсюда — если получится. Я встречался с Шеффером, Пульман вытащил из памяти координаты катастрофы Вольфгаузена. Ищет его бумаги. Пульман — главарь. Все шишки в области — операция, закодированы. Я — зомби. Вспомни, Ван…» — Последняя буква расплылась пятном.
— Бред какой-то, — ошарашенно пробормотал Иван. — Это что — моя повязка?
— Твоя, — уверенно подтвердил мужик. — Я сегодня полдня с этой твоей повязкой разбирался — чуть шизу не схлопотал. Зато почти все разложил по полочкам. Тебе повезло — теперь мы вдвоем.
— Я не знаю, могу ли я… — неуверенно промямлил Иван. — Может, ты мне объяснишь, что это за…
— Обязательно объясню, — пообещал мужик, — Только давай тихо перелезем через забор и на карачках по овсу пойдем ко мне домой — тут рядом. За дачей следят, и я не уверен, что в доме не понатыканы «уши». Давай — иди за мной. — И крадучись двинулся вдоль забора за дом…
5
— Мне все это страшно не нравится. — Бабинов нервно дернул щекой и полез за сигаретой, хотя обычно остерегался дымить в присутствии некурящего Пульмана. — Сначала побег, потом этот шаромыга, который чего-то вынюхивает у моей дачи… Заметьте — до сих пор у нас все шло просто великолепно, ни единого осложнения. А как только вы начали разрабатывать этот сверхсомнительный проект, сразу начались неприятности. У нас и так все есть — чего еще вам не хватает?
Может, бросить, пока не поздно… Вы, кстати, не уточнили — это мент, частный детектив или… или кто похуже? — Бабинов потыкал пальцем в сторону экрана телевизора, на котором видеопауза зафиксировала сосредоточенно застывшего над мусорным баком Руслана Тюленева.
Пульман рассеянно улыбался и цедил через соломинку апельсиновый сок из высокого стакана, наблюдая в окно кабинета, как выздоравливающие дебилы под присмотром санитаров пропалывают клумбы во дворе клиники. Он пробыл в Ростове ровно сутки — этого времени вполне достало, чтобы решить все вопросы, касающиеся Ивана и предстоящего визита в район предполагаемой катастрофы.
Сейчас он наслаждался покоем, рассеянно слушал помощника и втуне, про себя, тихонько радовался.
Судьба словно услышала его опасения по поводу подозрительной легкости и безболезненности в осуществлении, как справедливо заметил хирург, этого сверхсомнительного и авантюрного проекта. Услышала и подкинула первые трудности, каковых, как следует из исторической практики, на всем протяжении пути к желанной великой цели должно быть изрядное количество. Трудности Адольф Мирзоевич любил, поскольку их преодоление приносило ему заслуженное удовлетворение результатами работы и ощущение своей исключительности — далеко не каждый индивидуум способен побороть все свои трудности и выйти победителем из поединка с вредной девкой по имени Судьба. То обстоятельство, что в ходе осуществления проекта начали явственно ощущаться шероховатости, радовало еще и по другой причине: это значило, что Пульман не тянул пустышку, а действительно зацепил нечто важное. Да, вне всякого сомнения, господин, запечатленный на видеопленке, забрался в мусорный бак не из простого житейского любопытства. Он изображал шаромыгу и сыграл довольно прилично — видимо, имеет большой опыт в подобного рода делах. Но он не учел, что рискнул противостоять мастеру психоанализа. Мастер расколупал противника на три счета. Первое. Подавляющее большинство селян не шарят по помойке — все на виду друг у друга, гордость не позволяет. Второе. Ежели кто и шарит, то исключительно в поисках бутылок, которые выкидывают «новые». Свидетельство обвинения: в баках была целая куча бутылок, но шаромыга ни одной не взял. Третье и, пожалуй, самое главное: на площадке стоит, как минимум, полтора десятка баков, но «шаромыга» залез именно в бабиновский, не уделив никакого внимания остальным, а между тем мусоровоз должен был подъехать только на следующий день, и, с точки зрения настоящего шаромыга, в баках было чем поживиться. То, что «шаромыга» из поселка, а не пришлый, было очевидно — из Солнечного в город можно пробраться лишь по шоссе, проходящему мимо вельможных дач. Стало быть, он пришел из поселка, шоссе проигнорировал, вернулся обратно — откуда пришел…
— Неприятности — это когда у тебя нечего жрать, — глубокомысленно заметил Пульман. — Да — нечего жрать, а ты не можешь достать еды, потому как слаб телом, чтобы заняться бандитизмом, и хил интеллектом, чтобы придумать что-нибудь стоящее. Вот это — неприятности. А то, что имеем мы на сегодняшний день, — это нюансы, коллега… И прекрати курить — тебе кто разрешал? ..Нюансы — это просто дополнительная работа, не более того. А работы мы никогда не боялись… Так что сегодня поедешь отдыхать на дачу.
— Не понял? — Бабинов приоткрыл окно и выкинул сигарету в клумбу — к ней тотчас же бросился какой-то ловкий идиот, схватил и скрылся в кустах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149