Стала думать о нем. О том, что она чувствовала, когда он, держа ее в объятиях, шагнул в черную мраморную ванну.
Леанна покачала головой.
Чем скорее она уедет из этого города, тем лучше.
Она закрыла дверь, положила полотенце рядом с собой и опустилась в ванну. Боже мой, да! Как чудесно было откинуться назад и позволить теплу творить чудеса. Разве могло что-либо сравниться с горячей ванной в конце бесконечного трудного дня…
Разве могло что-либо сравниться с горячей ванной в компании своего возлюбленного, который стер бы само воспоминание о длинном и трудном дне прелюдией к длинной и восхитительной ночи.
Прекрати!
Она не будет думать об этом снова. Не будет убеждать себя в том, что он позвонит, как убеждала все эти недели. Что он придет за ней. Скажет, что на самом деле он любит ее и все, что он сказал ей в последний день, – неправда.
Прошло немало времени, прежде чем она взглянула в лицо реальности, и теперь ей не хотелось от нее отворачиваться.
Кэм за ней не придет. Он даже ей не позвонит. И в этом не было ничего плохого. Ведь он не клялся ей в вечной любви. Он ее не любил. Это она его любила…
И она по-прежнему его любит.
Мысль о том, что она была в городе, где он живет и работает, что стоит ей позвонить, и она услышит его голос, просто убивала ее. Один звонок. Только один. Ей не придется ничего говорить, разве только несколько слов секретарше, а затем она услышит голос Кэма и добавит это воспоминание к остальным.
Внезапно ей показалось, что в воде стало холодно. Она вытащила пробку, вылезла из ванны, завернулась в очень тонкое и маленькое полотенце и открыла дверь…
За которой было темно.
Ее сердце лихорадочно застучало.
Как это объяснить? Она помнила, что оставила единственную люстру в их номере включенной. Даже если бы лампочка перегорела, в комнату должен был литься свет из окна. Она всегда тщательно следила за тем, чтобы окно было заперто – пожарная лестница, на которую оно выходило, не внушала ей доверия, – но она никогда не задергивала тускло-коричневые шторы, пока они с Джинни не ложились спать. Их комната смотрела на кирпичную стену, и заглянуть внутрь никто не мог. Тем не менее слабый свет, проникавший в нее с аллеи, которая проходила внизу, радовал глаз.
Может быть, Джинни уже вернулась? Могла ли она задернуть шторы? Могла ли перегореть лампочка в люстре?
Могло ли все это случиться одновременно?
– Джинни? – В шепоте Леанны были слышны как вопросительные, так и умоляющие нотки. – Джин? Это…
В темноте кто-то пошевелился. Человек. Высокий. Широкоплечий. Мужчина. Объятая ужасом, Леанна сделала шаг назад. Господи, господи, господи…
Луч света ударил ей в лицо. Она издала тонкий, пронзительный крик и вскинула руки, чтобы закрыть глаза.
– Здравствуй, Саломея, – произнес знакомый голос.
– Кэмерон?
Вместо испуга Леанна сразу почувствовала волнение. Он здесь! Он все-таки пришел за ней. Она прошептала его имя, бросилась к нему…
И замерла, когда луч света скользнул вниз по ее телу, с издевательской наглостью замер на ее груди, а затем вновь поднялся к ее липу. Многочисленные вопросы заслонили собой радость, которую она испытала, услышав его голос.
Как он попал в ее номер? Почему он ждал ее в темноте?
– Кажется, ты не очень рада меня видеть. Леанна резко отвернулась от холодного сияния.
– Свет, – сказала она. – Я ничего не вижу. Сноп лучей от фонаря опустился на пол. Она заморгала, пытаясь привыкнуть к темноте. Теперь она видела Кэма, который в сгустившихся сумерках казался пятном ваксы, медленно приближавшимся к ней.
Ее сердце забилось сильнее.
Она так хотела увидеть его, и вот теперь он рядом – но что она, в сущности, знает о нем? Он спас ее жизнь и занимался с ней любовью. А потом разбил ей сердце. Если забыть об этом, то он был для нее незнакомцем. Суровым и опасным незнакомцем.
Казалось, в самом воздухе витает напряжение.
Теперь их разделяли считанные сантиметры. Она быстро сделала шаг назад и уперлась лопатками в стену.
– Не надо, – сказала она, ненавидя себя за то, каким дрожащим голосом это было произнесено.
– Что «не надо», Саломея? – Он говорил бархатистым голосом, но в нем чувствовались какие-то новые, пугавшие ее нотки. – Я по-прежнему жду, когда ты скажешь мне, как ты рада меня видеть.
– Я вообще тебя не вижу.
Так было уже лучше. Она дрожала от страха, но ее голос звучал уверенно.
– Как ты зашел в мой номер?
– Управляющему нужно что-нибудь сделать с этой пожарной лестницей, – процедил он. – А открыть этот оконный замок было проще пареной репы. Как поживаешь, крошка? Если хорошенько подумать, это глупый вопрос. Я знаю ответ. Ты была очень занята.
Он говорил резким голосом, особенно выделив последнее слово. Она подумала о том времени, которое она провела в больнице, но разве это имело значение для мужчины, который сейчас стоял перед ней? Ее Кэмерон был нежным. А этому человеку не было известно значение этого слова.
– Кэм. – Она с трудом сглотнула, чувствуя, что у нее в горле стоит комок. – Почему… почему ты пробрался в мою комнату? Если ты хотел увидеть меня, все, что тебе надо было сделать, это…
– Почему ты решила, что я хотел тебя увидеть? – холодно спросил он. – Мы с тобой хорошо провели время, но этому пришел конец. – Фонарь упал на пол, и он схватил ее за плечи, крепко сжав их. – Я ведь ничего не путаю, нет? То, с чем мы покончили в тот день, когда нас нашли люди Асаада.
Она не ответила; он сжал ее еще сильней и несколько раз тряхнул.
– Отвечай мне, черт тебя побери. Разве не так все было?
На глазах Леанны выступили слезы.
– Почему ты это делаешь?
– Потому что мне нужны ответы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33