Тайлер поднес к губам бокал и отпил бурбона. Напиток действительно был хорош, но он не избавил его от спазмов в животе. Тайлер прожил тридцать пять лет, не зная, кто такой на самом деле Джон Смит, почему же сейчас ему так важно узнать это?– Кинкейд! Говори, что хотел, и проваливай.– Вы были правы, когда сказали, что я не тот, за кого себя выдаю. Я не бродяга-ковбой, не работник на ранчо. Во всяком случае, теперь. – Тайлер поставил пустой стакан на стол и посмотрел на Джонаса. – Вы слышали о «Кинкейд инкорпорейтед»?– Финансы? Земля, недвижимость? Да, я слышал. И что?– Я и есть тот самый Кинкейд.– И ты решил прийти на мое ранчо и поубирать навоз за моими лошадьми?Тайлер неопределенно пожал плечами.– Мне это показалось хорошей идеей. Впрочем, я могу предъявить документы, если вы вдруг решили, что я сумасшедший.– Даже если ты предъявишь документы, я все равно буду думать, что ты сумасшедший. Зачем ты здесь?Тайлер засунул руки в карманы и стал мерить шагами библиотеку, то и дело останавливаясь, чтобы рассмотреть картину или скульптуру. На самом деле он пытался совладать с собой. Наконец он обернулся и посмотрел на Джонаса.– Я родился в Техасе.– Замечательно, – прокомментировал Джонас. Он ждал продолжения.– Более того, я родился здесь, на этом ранчо.– В «Эспаде»? – Джонас не донес бокал до губ и замер. – Чушь, – хмыкнул он.– Но я не знаю, кто родил меня и кто мой отец, – продолжал Тайлер.– Хммм. – Джонас налил себе еще бурбона. Стакан в его руке дрожал, и он осторожно поставил его на стол. – Даже если это так, вопрос не ко мне. Я веду учет рождаемости телят и жеребят, обо всех остальных заботится государство.На скулах Тайлера вспыхнул румянец. За каким дьяволом он сюда приехал? Он был скрытным человеком и никогда никому не рассказывал о себе. И вот теперь раскрывает грязную тайну своего рождения человеку, к которому у него в первый же миг возникла антипатия. Взаимная.– Ты все сказал? – грубо спросил Джонас. – А теперь мне надо позвонить.– Нет, не все, – ощетинился Тайлер. Он не затем проделал весь этот путь, чтобы позволить выставить себя дураком. – В тот год, когда я родился, две семьи работников на ранчо ждали прибавления.– Я понял тебя, парень. – Было заметно, что Джонас расслабился. – Я бы и рад помочь, но точно помню, что у меня никогда не было работника по фамилии Кинкейд.– Его и не могло быть. Я сам придумал себе эту фамилию.– А-а-а. Впрочем, неважно. Когда это было? Двадцать пять, тридцать лет назад?– Тридцать пять. Я родился в «Эспаде» тридцать пять лет назад, приблизительно восемнадцатого июля…– Ты говоришь, восемнадцатого июля? – Голос Джонаса звучал сдавленно.– Да. И я надеялся… Бэрон?!Из рук Джонаса выпал стакан и покатился по ковру.Тайлер сделал два быстрых шага, подхватил его и поставил на стол. Затем он посмотрел в белое, сразу постаревшее лицо собеседника. Сейчас Джонас выглядел на все свои восемьдесят шесть.– Джонас, не шевелитесь. Сейчас я помогу…– Не надо.– Надо…– Нет! – Старик подался вперед и схватил Тайлера за запястье. – Это все сигары… И бурбон. Я уже в полном порядке.Конечно, он не был в порядке, и Тайлер почувствовал укол совести. За последние два часа он успел подраться с Джонасом Бэроном, унизить его и допросить. А ведь Бэрон годится ему не то что в отцы – в дедушки.– Никому ни слова, – грубовато попросил Джонас.– Ладно, как скажете.– Отлично. – Джонас поднялся. Лицо его снова приобрело обычный цвет, рука, сжавшая плечо Тайлера, была теплой и крепкой. – Жаль, Кинкейд, что я не смог помочь тебе. Если здесь и работали парни, чьи жены имели большой живот тридцать пять лет назад, я их не помню.Тайлер кивнул. Подспудно он этого и ждал, а что касается его ощущения, будто «Эспада» хранит секреты… Если и хранит, то это секреты Бэрона и к нему, Тайлеру, не имеют никакого отношения.– Это был выстрел наугад, – примирительно сказал он.– Рад был познакомиться, – вежливо ответил Джонас и, не удержавшись, съехидничал: – Первый раз такая шишка убирала навоз за моими лошадьми.Тайлер улыбнулся.– Мне пришлось немало повозиться с лошадиным навозом, когда я был мальчишкой.– Подрабатывал на ранчо?– Немного. Потом был в исправительной колонии для подростков, так называемом «Ранчо для мальчиков».– Попал в беду?– Можно и так сказать.– Так вот где ты научился обращаться с лошадьми.– Да, – Тайлер снова улыбнулся. – У меня это хорошо получалось.– Если верить моей падчерице и Абелю, у тебя и сейчас это хорошо получается. – Джонас откашлялся. – А ты спрашивал Абеля о тех беременных женщинах? Которые жили здесь тридцать лет назад?– Тридцать пять, – поправил Тайлер. – Нет, не спрашивал. Я хотел сначала поговорить с вами.– Правильно. Я сам поговорю с ним. Старый Абель вряд ли что-то знает, а если знает, то скорее расскажет мне, а не какому-то незнакомцу.Тайлер повернулся к Джонасу.– Спасибо… – начал он и тут же осекся. Он увидел глаза старика – в них плескалась то ли ненависть, то ли страх, хотя тон, которым он говорил, был приятным и дружелюбным. Глаза Тайлера подозрительно сузились. Неужели старый сукин сын водит его за нос? И ему это почти удалось. Сейчас Тайлер с новой силой почувствовал, что Джонас Бэрон знает разгадку его рождения.– Что-то не так, Кинкейд?Все не так, подумал Тайлер, но вслух с улыбкой произнес:– Нет, все в порядке. – Он протянул руку для рукопожатия. – Спасибо за помощь.Джонас протянул свою руку, и Тайлер понял, что он с трудом заставил себя это сделать.– Не за что. – Старик быстро отдернул руку и засунул ее в карман. – Спорю, ты сейчас отправишься в Джорджию, домой?Тайлер выдержал паузу.– Когда вы ставите на лошадь, вы всегда так уверены в выигрыше, Бэрон?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48