Она такая легкая, как будто набита газетами.
Его занесло. Все хуже и хуже. Джон был готов заплакать, но пытался сохранять на лице спокойное выражение. Краем глаза он видел на другом конвейере свою сумку, одинокую и покинутую. Он чувствовал, что майка промокла под мышками от пота. Пот выступил и на лбу. Да, Джеймс Дин никогда не позволял себе потеть.
Джон посмотрел на Кэрол. Все черты ее лица, казалось, сгруппировались вокруг носа, словно стремясь в безопасное укрытие.
— Нет, моя сумка не набита газетами, — пустился в объяснения Джон. — Она нормального веса. То есть даже тяжелее средней. Конечно, я не доктор Бомба. Ну, его же поймали. Моя сумка нетяжелая, потому что в ней нет ни оружия, ни наркотиков. — Он снова рассмеялся, пытаясь скрыть агонию. Может быть, шутка его спасет. — На этот раз я решил оставить оружие дома. Для разнообразия.
Кэрол упорно смотрела на ленту конвейера. Она отошла от Джона, и он понял, что зашел слишком далеко. Но тут она потянулась за сумкой. О чудо! Она возьмет сумку и снова повернется к нему! Какое облегчение он испытал!
Но выражение лица Кэрол снова изменилось. Теперь оно было чужим и замкнутым. Лицо незнакомки. Но бегающие глаза выдавали ее, незнакомка очень нервничала. Сомневаться не приходилось: он все испортил.
— Я должна идти, — холодно сказала Кэрол. — Я позвоню, когда устроюсь. Надеюсь, ты найдешь свой багаж.
Глава 17
По лицу Трейси текли крупные слезы, но она не вытирала их. Она только часто-часто моргала, чтобы они не мешали ей смотреть. Одна слезинка потекла возле носа, и ей стало щекотно. Трейси высунула язык и слизала соленую влагу с верхней губы.
— А сколько нужно соли? — спросила она Лауру, нижняя часть которой возвышалась в маленькой кухне, а верхняя пряталась в шкафчике, занимаясь поисками чего-то. — Я должна это посолить?
Лаура что-то проворчала и вытащила голову из шкафа.
— Нет. В помидорах много естественной соли. Я считаю, что благодаря натуральной соли в помидорах солить уже не надо.
Трейси кивнула, и с ее подбородка капнули слезы. Они попали на кружки лука, лежащие на разделочной доске. Она могла бы бросить лук на сковородку, чтобы больше не плакать из-за него, так как уже нарезала его так тонко, как только могла, но хотела дождаться одобрения Лауры.
— Ты знаешь, — сказала Лаура, распрямляясь, — если перед тем, как резать лук, положить его на пару минут в морозилку, ты не будешь плакать.
— Если бы у меня было время и я могла запоминать такие вещи, я бы клала свои колготки в морозилку и они бы не ползли.
— А что, это помогает? — спросила Лаура.
Трейси пожала плечами.
— Откуда мне знать? Я на это не способна.
— Слава богу! — отозвался с дивана Фил. — С колготками и без того достаточно возни, а замороженные колготки — это уже слишком.
Трейси поднесла доску с луком к сковородке, на которой уже шипело растопленное масло.
— Я бросаю это сюда? — спросила она.
Затем заметила красное пятно на доске и поняла, что вместе с луком прихватила ножом и кусок большого пальца.
— О боже! — вырвалось у нее.
Лаура тут же подскочила к ней. Трейси уже держала палец кверху, и тонкая струйка крови проложила дорожку до запястья. Лаура мгновенно обмыла порезанный палец под краном, остановила кровь перекисью и заклеила пластырем. В этот момент к ним подошел Фил.
— Ты что, порезалась? — спросил он. — Брось ты это дело. — Фил принялся лениво перебирать струны своей гитары. — Ты мне нужна для другого.
— Слушай, я ведь для тебя стараюсь, — сказала Трейси и опустила лук в кипящее масло.
В воздухе разлился аппетитный аромат. Трейси почувствовала себя волшебницей.
Лаура кивнула, затем взглянула на лук.
— Его надо постоянно помешивать. Он должен стать золотистым, а не горелым.
После этого Лаура посмотрела на Фила и шепнула Трейси:
— Обрати на него внимание: он же просто изводится.
— А для кого я это все делаю? — повысила голос Трейси. — Я разрезала палец почти до кости.
Фил пожал плечами.
— Да он же просто ревнует, — заметила Лаура.
— Катись к себе в Энсино! — парировал Фил.
Трейси не знала, хочет ли он этого по-настоящему. Она проводила много времени с Джоном и Лаурой, а если еще учесть спортзал, то на долю Фила оставались считанные часы. Но Трейси решила, что это не так уж плохо. Обычно он пренебрегал ею, отодвинув на последнее место после прослушиваний, создания литературных шедевров и других неизвестных ей занятий.
Она заглянула в сковородку с очищенными и нарезанными помидорами, уже кипевшими на другой конфорке.
— Тебе понравится соус, когда он будет готов.
— Ага, — согласился Фил. — Я буду просто счастлив.
Трейси повернулась к Лауре.
— А когда нужно добавить лук к помидорам?
— Когда он станет прозрачным и золотистым. Некоторые хозяйки тушат помидоры вместе с луком, но я принадлежу к другой школе. Томатный соус только тогда хорош, когда все готовится отдельно.
Лаура становилась абсолютно серьезной в двух случаях: когда она говорила или о кулинарии, или о Питере. К счастью, в последние несколько дней она часто обращалась к первому и ни разу — ко второму.
— Я тоже хочу принадлежать к твоей школе, — сказала Трейси не менее серьезно. — Я надеюсь в один прекрасный день попасть в список твоих учеников и носить значок выпускника.
— И какая же буква будет на нем? — равнодушно спросил Фил.
— «Эс» — соусы, — ответила Трейси.
— Или «ка» — кипение, — добавила Лаура. Они переглянулись и захихикали.
— Знаю. «Гэ» — глупость, — разозлился Фил. — Или «эс» — скука. — Он отложил гитару. — Господи, как это нудно.
— Я знаю, что ты нудный, но при чем здесь я?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98