К счастью, у Уэйна в кармане зазвонил мобильный телефон, и он направился к машине, бормоча что-то в трубку.
Когда Рэн подошел к двери своим широким и решительным шагом. Сильвия не знала, что и делать.
— Рэн! — слабым голосом воскликнула она. — Какая неожиданность. Я не знала… Я не ожидала…
— Конечно, нет, — резко ответил Рэн, шагнув мимо нее в крохотную прихожую и плотно затворив дверь. — Прости, если я не вовремя, но боюсь, я помешал бы гораздо сильнее, если бы приехал, скажем, на полчаса раньше.
Сильвия густо покраснела, заметив взгляд Рэна и догадавшись, на что он намекает. Рэн решил, что Уэйн ее любовник.
— Это не… мы не… Уэйн просто мой друг… — защищаясь, промямлила она.
Рэн тут же изогнул бровь.
— Друг! Скажи, Сильвия, и часто ты встречаешься с другом, одетая только в его рубашку?
— Это не Уэйна рубашка, а Алекса, — с пылающим лицом возразила Сильвия.
Что здесь понадобилось Рэну? Зачем он приехал? Ее сердце забилось еще быстрее.
— Рубашка Алекса? — нахмурившись, переспросил Рэн.
— Да… Мне нравится ее надевать… Она напоминает мне о доме… об Алексе и о тебе. Я скучаю по вам обоим, — дерзко ответила Сильвия, и затаила дыхание в ожидании его ответа.
Должно же быть какое-то объяснение его приезду и реакции на поступок Уэйна… Можно ли надеяться, что за его злостью скрывается хотя бы капелька ревности? Я уже женщина, — напомнила себе Сильвия, — а не ребенок, и…
— О доме…? — Рэн внезапно нарушил ход ее мыслей. — Вряд ли твоей маме понравится, что ты называешь «Отель-Плейс» своим домом.
Сильвия прикусила губу. Мать, и вправду, не одобряла ее привязанность к дому Алекса и предпочла бы, чтобы Сильвия, как и она, чувствовала себя горожанкой.
— Я уже взрослая, — храбро заявила Сильвия. — Я сама все решаю…
— Вижу… И когда разгуливаешь перед друзьями в рубашке Алекса, это только твой выбор, да, Сильвия?
Ее лицо вспыхнуло. Теперь в голосе Рэна не чувствовалось ни малейшей ревности, а только братская обеспокоенность.
— Я… я не ожидала, что Уэйн придет. Было так жарко. Я приняла душ и…
— Уэйн… Так это и есть тот друг, который выцыганил у тебя половину твоего содержания за последние три месяца?
Сильвия побледнела. Лучше бы Алекс не говорил ему об этом.
— Я… Он отдаст. — Она пыталась защитить не столько Уэйна, сколько себя.
— Как сильно все изменилось с тех пор, как я был студентом, — цинично заметил Рэн. — Тогда мужчины платили за все, а женщинам не приходилось покупать мужское внимание за деньги.
Сильвия уставилась на него, не способная скрыть ни своего удивления от его слов, ни обиды.
— Это не так… Я не платила Уэйну. Я не…
Она резко умолкла и отвернулась. Как объяснить Рэну… именно Рэну… что она не стремится к сексу, после того, как сама так безрассудно признавалась ему в своих чувствах? Поэтому он теперь смотрит на нее с таким цинизмом, с такой насмешливой и презрительной улыбкой.
— Я здесь по просьбе Алекса, — сказал Рэн, не дождавшись продолжения. — Он уехал по делам, но попросил вручить тебе это…
Рэн вынул из бумажника чек и протянул Сильвии.
Сильвия судорожно сглотнула.
— Ты мог бы выслать его по почте, — прошептала она.
— Алекс хотел передать его из рук в руки.
— Это так далеко… Я могла бы… Хочешь что-нибудь выпить… перекусить…?
— Лучше кофе, — кратко ответил Рэн, входя вслед за ней в маленькую гостиную.
Бутылка вина, принесенная Уэйном, все еще стояла на столике рядом с пустым бокалом, и Сильвия заметила, как мрачно смотрит Рэн на ее письменный стол.
Деревянная перегородка отделяла гостевую часть комнаты от кухонного уголка, и Рэн прислонился к этой перегородке, дожидаясь, пока Сильвия сварит кофе.
— Ты похудела, — резким тоном заметил он, когда Сильвия наконец дала ему чашку. — Причина только в сексе, Сильвия, или в чем-то другом?
Когда до Сильвии дошел смысл его слов, она чуть не выронила чашку, покраснев от возмущения.
— Я не наркоманка, если ты на это намекаешь, — со злостью выпалила она. — Я не такая дура, Рэн.
Сильвия зажмурилась, с болью вспомнив Дэвида и его загубленную жизнь. Нет, наркотики не для нее, и жаль, что Рэн этого не понимает.
Душевный подъем и радость, испытанные ранее, схлынули, уничтоженные злым и презрительным отношением Рэна. Внезапно Сильвия почувствовала гнетущую усталость и тошноту — последствие голода, выпитого спиртного и слишком сильных эмоций.
Почувствовав, как на глаза наворачиваются слезы, Сильвия инстинктивно схватила Рэна за рукав и в отчаянии воскликнула:
— Рэн, почему у нас всегда все плохо? Почему… мы не можем быть друзьями…?
— Друзьями?
Она отпрянула, услышав горечь в его голосе.
— Что же за дружбу такую ты мне предлагаешь, Сильвия? Такую же дружбу, как с тем парнем, который только что ушел? Что тебя не устраивает? Он не может тебя удовлетворить? Тебе нужен кто-то еще для сравнения? Потому что тогда…
Терпение Сильвии лопнуло.
— Я вовсе не это имела в виду, — заорала она. — Я ненавижу тебя, Рэн… Я ненавижу тебя, — повторила она сквозь слезы. Ребенок победил в ней женщину, которой она всегда стремилась стать, и она набросилась на Рэна с кулаками, отчаявшись сломать барьер, который он воздвиг между ними.
— Сильвия, прекрати.
Только когда Рэн схватил ее за руки, Сильвия осознала, что она делает. Покраснев от стыда, она попыталась отвернуться, но вдруг почувствовала, как он шепотом ругнулся, а потом легонько провел рукой по ее волосам и склонился к ней, жарко дыша ей в лицо, а его рот, его губы …
Его губы!
Потрясенная тем, что Рэн действительно ее целует, Сильвия тут же забыла все, что предшествовало этому, — их ссору, собственную злость и обиду — все, кроме своей любви!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38