– Ну и как?
– О! Представление – я имею в виду не только оперу – было на высшем уровне. В этот вечер мадам встретила своего третьего мужа.
Ева терпеть не могла оперу. Но в день открытия сезона в театре окажутся самые сливки общества, и через Мину можно было познакомиться с весьма важными людьми и за один вечер устроить дела, на которые в другом случае ушла бы целая неделя. А все, что касалось дел ее компании, было для Евы на первом месте. Ради этого можно выдержать и оперу. Она решила пригласить с собой Фабиани, во-первых, потому, что никогда и никуда не ходила одна. А, во-вторых, при его знании итальянского и местных обычаев он мог заметить то, что наверняка ускользнет от ее внимания. Заодно Ева решила убить еще одного зайца.
Девять месяцев прошло с тех пор, как умер Кристофер. Наступило время снова ослепить и поразить всех. Показать, что она просто ненадолго отошла от дел. Появление в «Ла Скала» – самый подходящий момент и самое подходящее место явить себя обществу и миру.
Ee наряд был тщательно продуман: переливающийся черный шелк, отделанный белым, мягко шуршал при каждом ее движении. Из украшений она выбрала бриллиантовое колье изумительной работы, сделанное для Абигайль Бингхэм в 1816 году по случаю рождения старшего сына. Камни лежали на груди, словно капельки чистой росы поутру, вздрагивая и переливаясь при каждом движении. Волосы мягко обрамляли ее лицо, и сзади их перехватывала небольшая бриллиантовая заколка. Поскольку миланская зима казалась Еве смехотворной, она вместо того, чтобы набросить на плечи мех – как это делали остальные женщины, – выбрала кружевную испанскую мантилью. И это платье в сочетании с кружевной накидкой придумал малоизвестный испанский модельер, по имени Эмилиано, с которым Ева подписала эксклюзивный контракт на изготовление моделей. Она намеревалась войти в мир моды в ближайшем будущем. То впечатление, которое произведет ее платье, и даст ответ, правильное ли она приняла решение.
Пройдя следом за Миной в ложу, она на какой-то миг задержалась около Гвидо Рирингетти, который снял мантилью с ее плеч. И в ту секунду, что она замерла рядом с ним, глубокая тишина наступила в театре. Она означала, что сотни человек не могли отвести от нее глаз. Затем шум возобновился снова. Ева опустилась на свое место – в золотисто-белое кресло, улыбаясь через плечо Максу, севшему позади нее. Он слегка подался вперед и тихо проговорил: «В зале все рыдают слезами зависти и ярости».
Ева рассмеялась, слегка откинув голову, чтобы лучше продемонстрировать свою изумительную шею. При этом бриллианты сверкнули, отражая свет многочисленных люстр.
Аромат ее духов стал еще ощутимее, и Макс почувствовал, что у него слегка закружилась голова. Он и сам понимал, насколько несбыточно его желание. Вскоре Ева Черни покинет Италию и вернется в Штаты. Он тоже поедет туда, но сам по себе. Встретить с родителями Рождество, передохнуть и снова взяться за работу, которая потребует много сил, – начинать дело всегда трудно. Ева, скорее всего, будет возмущена его фамильярностью, но он почувствовал, что его это мало волнует, поскольку мысленно уже простился со своим местом.
Медленно гас свет, легкий шумок прошелся по залу. Раздались вежливые аплодисменты, которыми встретили появление дирижера у пульта. Дирижер взмахнул палочкой, и первые звуки оркестра полились в тот же самый момент, как раздвинулся занавес. Макс забыл обо всем на свете. Ева отметила это с большим изумлением. Ее юрист оказался той еще штучкой, но это была настоящая вещь. Он умел не обращать внимания на все лишнее, мешающее и добираться до самой сути. Он разговаривал и жестикулировал, как стопроцентный итальянец, и при этом прокручивал крутые валютные операции, борясь за каждый цент. Он набрался опыта, подрабатывая во время каникул в суде, записывая судебные разбирательства, и знал итальянские бюрократические проволочки лучше итальянских юристов. И вот он сидел в ложе, подавшись вперед, упершись локтем в колено, положив подбородок на руку, не видя и не слыша ничего вокруг. Замечательно, что ее так удачно осенило взять сегодня Макса с собой. Вряд ли кому-нибудь придет в голову, что она завела себе столь молодого любовника. Ева делала все, чтобы подчеркнуть их исключительно деловые отношения. То, что Макс сопровождает ее в поездке, объясняется его прекрасным знанием итальянского. Подчеркивала она и то, что его услуги хорошо оплачиваются. Обращалась она с ним непринужденно, иной раз даже грубовато, явно давая понять, что это ее служащий: он вел себя уважительно, но без подобострастия – как ведет себя человек, которому велели быть здесь. «До чего же умный парень, – подумала Ева. – Он может быть полезен и в будущем».
Когда в конце первого акта снова вспыхнул свет в зале, Мина повернулась к Еве и спросила:
– Ну как, прогуляемся или останемся здесь?
В антракте молодые дамы устраивали нечто вроде парада мод, демонстрируя украшения, выслушивая свежие сплетни, смотрели, кто с кем пришел и кто на кого бросает взгляды. Матроны придерживались старого обычая – принимать посетителей в ложе.
– Надеюсь, мадам Черни позволит миланцам полюбоваться собой, – галантно заметил Гвидо Рирингетти.
Макс поднялся:
– Мадам, позвольте предложить вам руку.
Она слегка улыбнулась. Кажется, парень к тому же и нахал. Но оперлась о его руку, и Макс вывел ее из ложи, чтобы смешаться с толпой, фланирующей по коридорам. И все взгляды тотчас устремились на Еву. Она затмевала всех женщин.
– Дино! – услышала вдруг Ева возглас Мины. – Какая приятная неожиданность! Я не знала, что ты уже вернулся из Санкт-Морица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149