Ноги его вдруг ослабли, он обмяк и погрузился в воду, задыхаясь и тяжело дыша вздымающейся грудью, с закрытыми глазами и раскинув руки, словно корабль, только что выдержавший страшный шторм.
Ева лежала на краю бассейна. Сердце ее тоже колотилось, хотя и не так сильно, как у Кристофера. Для нее это было обычное состояние – испытывать по два-три оргазма подряд. Кристофер был, несомненно, опытным любовником, но и ему было еще чему поучиться. «Я научу его всему, – думала Ева, предвкушая удовольствие. – И покажу ему, как это делается… как можно продлить наслаждение».
Успокоив дыхание, Кристофер, окунувшись с головой, вынырнул и сел рядом с нею, запечатлев благодарный поцелуй на ее чувственных губах.
– Это было нечто, моя дорогая, – проговорил он. – Я чувствовал себя настоящим львом… У меня никогда не было так, чтобы оргазм наступал снова и снова… Мне казалось, что я вот-вот умру от наслаждения. Как ты добиваешься этого?
Ева улыбнулась.
– Нам есть чему поучить друг друга, – ласково потрепав его влажные белокурые волосы, сказала она. – Ты будешь учить меня плавать, а я, надеюсь, научу тебя, каким образом доводить женщину до полного изнеможения…
На какой-то момент мужская гордость и ревность взыграли в Кристофере:
– А что это был за мужчина, который давал тебе уроки любви?
Ева прижала палец к его губам:
– Разве имеет значение, кто обучил меня? Важно, чему я смогу обучить тебя…
Его матери достаточно было только взглянуть на сына – после возвращения из почти двухмесячной поездки сначала на Сейшелы, оттуда на Золотой берег в Австралию, далее – в Бали, а потом в Калифорнию, – чтобы понять, насколько он покорен своей женой. «Ева просто околдовала его, – подумала Эдит с некоторой горечью. – Я потеряла его, потеряла окончательно и безвозвратно».
– Ну как, ты счастлив? – спросила она, пытаясь сдержать свою ревность.
Кристофер, прежде чем ответить, серьезно посмотрел на мать:
– Я даже не понимал, что такое счастье, до встречи с Евой. Она дала мне то, о чем мужчина только может мечтать. Она мне и друг, и любовница, и жена. Она – воплощение женской сути и в то же время она – это она. – Он улыбнулся. – Ей очень подходит ее имя… Ева.
Как Ева и обещала, Кристофер не испытывал никакого чувства ревности к тому неизвестному мужчине, который обучил ее технике любви, – только благодарность за то, что она передала ему все, что знала. Он и понятия не имел, что занятие любовью может приносить такое эмоциональное и физическое удовлетворение. Расширение опыта в этой сфере делало и его более опытным человеком. Он хорошо понял, что Ева не будет жить по правилам, принятым в их обществе, что у нее есть свое собственное призвание, которому она будет следовать. Сначала Кристофер только посмеивался, когда Ева, описывая свою жизнь, воспринимала каждое обстоятельство, каждый случай как предопределение судьбы. А потом незаметно для себя разделил эту убежденность своей жены. Конечно, Кристофер не осознавал того, что та версия, которую Ева ему излагала, являлась, собственно, официальной версией жизни Евы Черни. Исключение составляли, пожалуй, только незначительные детали, неизвестные широкой публике. Ей удалось убедить его в том, что он единственный, кто знает о ней все .
И сама Ева ни разу не выказала никаких признаков ревности, когда они, как и положено, побывали у большинства его знакомых и друзей. Круг их был довольно тесным, и со многими из тех женщин, с которыми она знакомилась, у него были либо продолжительные, либо короткие интрижки. И ни разу Ева не испортила ему настроения, ни разу не дала ему понять, что не хотела бы встречаться с его бывшими любовницами.
– Ну как? – доверительно начал выспрашивать у Кристофера его друг Джо Харрингтон. – Так ли она хороша, как ее расписывают?
– Кто расписывает?
– Но, дорогой Малыш, ведь ты в курсе того, какой за ней тянется хвост? Не только ореол славы, но и весьма густой туманный след.
Кристофер без всякого выражения посмотрел на собеседника:
– Ева дала мне все, чего я мог желать, и даже более того. Ты даже не представляешь, когда все твои ожидания сбываются, Джо, – сказал он другу, а про себя подумал: «Они думают, что ты обжигаешь, как перец. Но завтра ты можешь быть холодной и острой, как клинок. Ты настраиваешь мое тело, как настройщик фортепьяно, и доводишь до такого состояния, когда, кажется, я готов умереть… только для того, чтобы снова чудесным образом возродиться и продолжиться в том же духе. Ты проделываешь такие вещи, от которых многие содрогнулись бы, но мы не знаем стыда. «Ничто из того, что доставляет наслаждение, не может быть грязным, – твердишь ты. – И даже то, что приносит боль, перестает быть болью, так ведь?! Радость, которую я заставляю тебя переживать и которую ты даришь мне, таится в каждой клеточке наших тел».
А после визита Евы к врачу, который удостоверил, что она забеременела, Кристоферу уже вообще нечего было желать. Подхватив Еву на руки, он закружился вместе с ней от радости.
– Но, – деликатно проговорила его мать, – хотя я очень рада – ты ведь знаешь, как долго я ждала внука, – меня беспокоит то, что Ева уже не девочка, а первый ребенок в ее возрасте…
– Еве тридцать лет, мама, – нетерпеливо заметил Кристофер. – А ты родила меня в тридцать четыре.
– Ты мой последний ребенок. До того у меня уже было трое.
– Что с того? У Евы прекрасное здоровье. Я тоже немного волнуюсь, но, думаю, все будет в порядке.
– Но ведь она, конечно же, снова займется своей работой.
– Ева не тот человек, который способен сидеть, сложа руки. Она будет работать, пока может. Не тревожься, мама, – сказал Кристофер тем голосом, которым он заговаривал, когда начинал закипать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149