По словам Макса, Джонеси стоило только покачать головой, сложив губы сердечком, и Ева тотчас принимала сигнал и исчезала на минутку, чтобы снять бриллиантовый браслет или поменять шарф.
– Где она заполучила этого юношу? – спросила Алекс.
– В Голливуде. Ева закрутила тогда роман с кинозвездой, а Джонеси был у него камердинером. Вскоре выяснилось, что ее любовник бисексуал, и у него параллельно в приятелях два четырнадцатилетних мальчика. В отместку она ушла от него и увела Джонеси.
Этот раскрашенный маленький эльф являлся копилкой тщательно оберегаемых голливудских тайн. Он веселил Еву, заставляя ее смеяться, когда она выслушивала пикантные истории об интимных наклонностях и делах кинознаменитостей. Знаменитостей, которых Ева боготворила долгие годы. Вытаскивать это на божий свет, естественно, было невозможно, Джонеси предупредил, чем это могло обернуться и для него, и для нее. Именно благодаря Джонеси Ева познакомилась с одной бывшей суперзвездой, которая ко времени их встречи представляла собой взрывоопасную смесь неумолимого возраста, сексуальности и следов бурно прожитой жизни, состоявшей из съемок, секса, наркотиков и спиртного. Но эта стареющая звезда была сказочно богата – в свое время в зените своей славы молодая тогда актриса купила поместье, заплатив за землю по десяти долларов за акр, а через тридцать пять лет она продала его в тысячу раз дороже. К этому времени карьера бывшей звезды стремительно двигалась к закату, ее место заняли другие, как это часто случается в Голливуде. Она была исключена из списка А, в который вносили фамилии исполнителей лишь главных киноролей. И тогда Ева увезла актрису на свою оздоровительную ферму, которая находилась на берегу озера Тахо, где она и провела шесть недель. Ева занималась только ею: плаванье, массаж, гимнастика, компрессы, снова плаванье и так с утра до вечера. И когда актриса через полтора месяца вернулась, чтобы присутствовать на церемонии вручения Оскара, то выглядела она на двадцать лет моложе. Исчезла одутловатость лица, кожа приобрела прежнюю свежесть и эластичность, а тело – гибкость. Она произвела настоящую сенсацию. Ей сразу же предложили роль, правда, пока эпизодическую. И актриса, которая привыкла всегда видеть свое имя только в первых строчках титров, согласилась. Более того, она взяла контракт и провальсировала с ним, словно выпускница театральной школы, получившая диплом. Тем, кто допытывался, каким образом ей удалось добиться такого эффекта, она отвечала: «Это все Ева Черни!»
Молва о Еве распространялась стремительно. Друзья так чудесно помолодевшей актрисы говорили: «В этом Эдемском саду Евы Черни вы можете избавиться от всего лишнего – от двойного подбородка до нежелательной беременности».
Понятно, что после такой рекламы многие знаменитости захотели прибегнуть к услугам Евы. Клиенты ждали своей очереди месяцами. И на этот раз Ева все просчитала очень точно.
Джонеси вел Алекс вверх по лестнице и по дороге говорил:
– Я слышал о ваших взаимоотношениях с матерью – вы как бы в немилости. Не знаю, понимаете ли вы, как нелегко приходится вашей матери. Она одновременно управляет громадной компанией, создает свою продукцию и занимается рекламой. Не мешайте ей, пусть она идет своей дорогой, а вы занимайтесь своим делом.
– Моя мать ничего другого и не потерпит.
Джонеси кивнул:
– Перед ней стоит сейчас нелегкая задача: какую роль выбрать в этой неожиданной ситуации.
– Я вижу, вы хорошо знаете мою мать…
– Да, пожалуй, я один, не считая, конечно, вас, могу утверждать, что видел другое лицо мадам. А их, наверное, целая дюжина, если не больше. – Он испытующе глянул на Алекс. – Мой совет вам – подчинитесь ей и позвольте вести вас туда, куда она захочет. И не забывайте – она настоящая звезда, ведь звезды не только на небе, но и в Голливуде.
Он распахнул двойную дверь, пропуская Алекс вперед.
Алекс не бывала в покоях своей матери, и обстановка снова ошеломила ее своей роскошью. Любая мелочь здесь являла собой подлинную ценность, была настоящим произведением искусства. Гостиная – белая с золотом – была уставлена цветами. Но в спальне, дверь в которую снова открыл Джонеси, – торжествовал розовый цвет, к которому Ева всегда питала особенное пристрастие. Огромная кровать с балдахином была оформлена шелком и бархатом. Два цвета преобладали здесь – нежно-розовый и глубокий малиновый. Ковер, устилавший всю комнату, словно излучал легкое серебристое сияние. Из цветов были только розы.
Ева сидела у огромного окна с видом на озеро – створки его были распахнуты – в большом французском кресле. Ноги ее, укрытые тонким одеялом, покоились на низкой скамеечке. На ней было черное свободное платье с простым вырезом, которое еще больше подчеркивало перламутровый цвет кожи. Казалось, что на ее лице не было ни капли косметики, но Алекс было хорошо известно, каким образом Ева добивается такого впечатления.
Ева выглядела печальной и опустошенной, но Алекс-то знала, что перед ней сидит в первую очередь актриса, талант которой может быть сравним с талантом Элеоноры Дузе или Сары Бернар.
Ева повернулась в их сторону.
– Ах, это ты, – сказала она, – мне не привиделось. Ты здесь…
– Да, такая же большая, как сама жизнь, и гораздо более некрасивая… – Едва заметная судорога исказила на мгновение лицо Евы, но возможно, Алекс это лишь показалось.
– Садись, – Ева указала на кресло, которое напротив.
– Спасибо. Я постою. От старых привычек очень трудно отвыкать.
Ева задумчиво осмотрела дочь:
– Ты не переменилась, как я вижу.
– А ты разве надеялась на это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149