– Я тебе кое-что привез, – сказал Макс, придвинул к себе стул, на котором висел пиджак, и вынул из кармана золотисто-белую коробочку. – Это наши последние духи, – сказал он. – «Очарование».
Мать взяла флакон, открыла его и понюхала, закрыв глаза. У нее были все духи фирмы Черни. И она пользовались ими в строго определенных случаях. Например, «Суть Евы» – только для самых торжественных событий – перед выходом она чуть-чуть трогала ими за ушами и в ложбинке своего необъятного бюста. Для работы – другие. Для визитов в гости – третьи. Она чрезвычайно гордилась Максом. Все ее дети устроились хорошо. Но Макс поднялся выше всех. И она не могла удержаться, чтобы, говоря о нем, каждый раз не упомянуть, что он «вице-президент фирмы Евы Черни».
– Ну, давай выкладывай все свои новости, – сказала она, усаживаясь поудобнее. Ее интересовали малейшие подробности его жизни, а также жизни Евы.
Сейчас ей, конечно же, хотелось прежде всего узнать о похоронах. Покачав головой, она заявила:
– Мне не понравилась затея с кремацией. Тело должно быть захоронено. И те, кто приходит на могилу, должны знать, кто здесь покоится.
Много лет подряд Макс сопровождал мать на кладбище, где похоронили его сестру. Они ухаживали за могилой, клали цветы и молились. Сейчас она уже не могла ходить туда часто, но если возможность предоставлялась, не упускала ее.
– А как сама мадам? Наверное, очень переживала?
– Да, конечно, мама. Она голову потеряла от горя.
– Единственный сын… – Роза Фабиани покачала головой. – До чего же хрупкая вещь любовь… Если бы у нее были еще дети… Не понимаю, почему она не завела еще – ведь у нее было много мужей.
Макс не рассказывал ей и половины того, что ему было известно о Еве. Большую часть сведений Роза черпала из слухов и сплетен. В конце концов она начала восхищаться женщиной, на которую работал Макс, хотя, как и муж, считала, что это не совсем правильно. Дела должны вести мужчины, поскольку так распорядился сам Господь Бог, а значит, так тому и быть. Что-то странное и непонятное есть в том, что женщины подражают мужчинам: не имея опоры и поддержки с их стороны, принимают решения на свой страх и риск, устраивают жизнь на свой лад, меняют и тасуют спутников жизни когда вздумается. Все это пристало мужчинам – на то они и мужчины, – но не женщинам. Роза Фабиани родилась в Америке, ее родители тоже, но предки их были родом из Тосканы, и все ее убеждения и представления шли именно оттуда, опираясь на строгие устои католической церкви. Когда Макс только начинал работать у мадам, Роза постоянно тревожилась за ее бессмертную душу и опасалась отлучения Евы от церкви. Но теперь, когда бы она ни заговаривала о сыне, – а делала она это постоянно, – в голосе ее слышались удовлетворение и гордость.
– А как твоя девушка? – перешла она на другую тему. – Мора красива, но она вдова с двумя детьми, к тому же протестантка.
– С этим покончено.
Роза цокнула языком, скорее одобрительно:
– А как твоя малышка Алекс? Ты ее видел?
– Да. Видел. Но она уже не малышка.
– Мне бы хотелось на нее посмотреть. Почему ты никогда не привезешь ее сюда?
– Ты знаешь почему. Она долго жила в Англии. А кроме того, ее мир очень отличается от моего. – «И тебе следовало бы самому об этом помнить», – подумал Макс.
– Но ты ведь ее крестный отец. И мог бы побаловать ее немного.
«Знаю, – снова подумал Макс. – Я совершил ошибку – поспешил перейти границу и разрушил наши сложившиеся отношения. Добрый старый дядя Макс исчез, а нового Макса она встретила в штыки».
Перед отъездом он поднялся наверх, поговорить с Алекс, но она не ответила на стук. Прежде он все равно вошел бы к ней. На этот раз не посмел, решил подождать. Его звали более неотложные дела. Макс вздохнул, сам того не заметив.
– Что случилось? Тебе не нравится еда?
Ее голос заставил его вернуться оттуда, куда занесли его мысли. Оказалось, что он машинально отодвинул тарелку в сторону.
– Боюсь, я съел слишком много тефтелей, – ответил он.
– Тебя что-то беспокоит?
– Меня очень многое беспокоит. Мне платят за то, чтобы я беспокоился, не забывай об этом, ма.
«Покончу с делами и вернусь к ней, – подумал он. – С этим надо что-то делать». Впервые в жизни он не мог разобраться в себе самом. Он прекрасно понимал, насколько уязвима Алекс в некоторых вопросах. Тогда почему же он поступил так, а не иначе? Что-то заставляло его терзать ее, но теперь он зашел слишком далеко. Его постоянные поддразнивания наконец разрушили их прежнюю крепкую дружбу. Но почему? Ведь единственное, что он позволил себе, просто поцеловать ее. Ему и прежде доводилось это делать. Правда, не так, как в тот раз. Каким-то образом он потерял контроль над собой и из-за этого потерял Алекс. «Черт, надо постараться вернуть все хотя бы на прежнее место. Может быть, еще не поздно…»
– Мне нужно позвонить, ма…
– Ну так звони…
– Нет, не отсюда. Я поднимусь наверх.
Но когда он наконец дозвонился до виллы, Жак ответил ему, что Алекс уехала, предупредив, что вернется через несколько дней. Нет, Жак не знал, где она.
Макс положил трубку. Сел, глядя перед собой, словно в оцепенении, а потом, будто найдя вдруг нужный ответ, набрал номер, который знал наизусть:
– Привет… как ты? Чудесно… да, я понимаю, но я здесь… Ну так отложи приглашение… тридцать минут? Прекрасно… жду.
Алекс отсутствовала три дня. За это время слон, выросший из мухи, уменьшился до размера пылинки, и она спрятала его в глубине души, как привыкла поступать в подобных случаях. Однако, подъехав к вилле, она заметила непривычную там теперь суету. Оказалось, приехал Джонеси. Он стоял на ступеньках с чемоданом, в котором, как всегда, были вещи Евы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149