И ты не без горечи заметил, что теперь каждому из нас придется спать в одиночестве.
Макс посмотрел на часы.
– Мора ушла шесть часов тому назад. Даже для меня это слишком мало, чтобы упасть духом. Мне казалось, что ты меня немного лучше знаешь.
– Я не хочу больше об этом говорить, – Алекс собралась уходить, но Макс встал у нее на пути.
– Очень хорошо. Скорее нырнуть в свою норку. Кажется, я подошел к самому больному месту?
Алекс чувствовала, как вся ее плоть изнемогает:
– У тебя какое-то странное сегодня настроение. Непонятно почему. И я не хочу, чтобы ты меня использовал как мусорную корзину.
– По-моему, я как раз все очень толково и доходчиво объяснил. Почему ты воспринимаешь это как «мое настроение»?
– Ты все прекрасно понимаешь. Ты столько раз заводил разговор о том, как я живу. Сколько можно?
– Нет. Я заводил разговор о том, как не надо жить. – Он обошел стол и остановился у нее за спиной. Алекс не могла заставить себя повернуться и посмотреть на него.
– Тебя что-то беспокоит, я же чувствую это, – сказал он. – Словно ты не можешь понять, что потеряла. Может быть, Пэтси лучше смогла бы объяснить это, но я смогу лучше показать. – И прежде чем она успела пошевелиться, он обнял ее и прижал к груди.
– Что ты делаешь? – в ужасе воскликнула Алекс.
– Собираюсь преподать тебе урок…
– Это смешно, – сказала Алекс отрешенным и холодным голосом Евы. – Позволь мне уйти, Макс. Не делай того, что заставит нас обоих потом жалеть.
– Ты не будешь жалеть, обещаю тебе. Я знаю, кого учу. Расслабься, – проговорил он, и Алекс подчинилась ему беспрекословно. – Это будет всего лишь наглядный урок, но не полное посвящение, – и прежде чем она успела понять, что он собирается делать, он прижался губами к ее векам и провел по ним языком.
Алекс вздрогнула, будто ее ужалили.
– Это эрогенные зоны, – сказал Макс.
– Я знаю, где они находятся, – Алекс постаралась говорить максимально хладнокровно, но это оказалось невероятно трудно.
– В какой книге ты это прочла?
– Ты смеешься надо мной?
– Но это в самом деле забавно. Именно это я и пытаюсь внушить тебе.
– Я не модель для демонстраций.
– Ты слишком много болтаешь, – сказал Макс и, чтобы остановить поток изречений, закрыл ей рот поцелуем.
Он много раз целовал ее прежде, но так, как сейчас, – никогда. Прежде его поцелуи не волновали ее так, как взволновали сейчас. Сейчас в ней происходило что-то другое, и Алекс почувствовала, что полностью теряет контроль над собой.
Прежде, если она и ощущала свой язык, то только когда чистила зубы. Читая книги, она кое-что узнала. Но никогда не представляла, какие при этом возникают ощущения. Ни одна книга не могла передать того, что ощущают губы, когда их со страстной нежностью касаются другие губы. И язык превращается в антенну, которая передает куда-то глубже, к кончикам нервов, полученные им сигналы. Скользя губами по ее шее, он почувствовал, с какой бешеной силой бьется ее пульс, словно бабочка, попавшая в сачок. Он снова поцеловал и коснулся кончиком языка ее век, потом мочек ушей. И когда он прикоснулся к ним, словно электрической ток пронзил ее тело. Она уже не могла думать, только испытывала блаженство, переполнявшее ее. Единственной реальностью был кончик его языка, и все тело ждало только одного – когда он снова коснется ее.
Все это продолжалось, пока она не почувствовала, что и с Максом происходит нечто необычное: в нее упиралась его напрягшаяся мужская плоть. Только тогда пришло сознание, что она делает и с кем. Алекс коротко вскрикнула и изо всех сил оттолкнула Макса. Она стояла рядом с ним, бросая безумные взгляды и дрожа, словно в лихорадке.
– Нормальная женская реакция, – сказал Макс, прочистив горло. Но выглядел он таким же растерянным, как и сама Алекс. Они взглянули друг на друга.
– Алекс, – протянув руку, Макс шагнул к ней…
– Нет, – покачала она головой. – Нет! – И, повернувшись, выбежала из кухни.
Он слышал, как она взлетела по лестнице на последний этаж. Затем дверь захлопнулась и наступило молчание.
Он глубоко вздохнул:
– Вот черт! – вырвалось у него. Он взял стакан и тяжело опустился на стул.
17
Швейцария и Нью-Йорк, 1988
– Как насчет чая? – спросила Пэтси у Алекс, завидев у дороги небольшое кафе.
– Не откажусь, – равнодушно откликнулась Алекс.
– Умираю хочу чаю. У меня так всегда, когда хожу за покупками, – продолжала Пэтси. – Сегодня-то удачно все получилось, даже не думала. Особенно этот голубой крепдешин. Чудо просто! И страшно дешево, потому что это оказался последний кусок.
– Да, очень дешево вышло.
Они заметили столик у стены, и Пэтси положила пакеты с покупками на свободный стул:
– Удивительно, что у нас с ходу все получилось. Туфли как раз подходят под мою соломенную шляпку, которую я купила в прошлый раз в Кембридже, только ленту надо сменить. И я смогу носить их вместе с голубой сумочкой. Получается ансамбль.
– Вы надолго собираетесь остановиться в Хэрроу? – перебила ее Алекс.
– Только на неделю. Дом очень большой. Там живут моя племянница с мужем и трое ее детишек. Думаю, Шейла не собирается заводить еще одного, тем более приятно было еще раз выступить в роли крестной матери. Ну а теперь перекусим. До чего здесь всегда вкусные пирожные!
– Спасибо, Пэтси, мне не надо, – остановила ее Алекс.
– Но у тебя ведь с самого утра во рту ничего не было.
– Я не голодна.
– Обычно ты любила поесть, – удивилась Пэтси, но, почувствовав что-то, переменила тему:
– Как у тебя со временем?
– Ближайшая неделя будет довольно спокойной.
– Тогда, может, ты сможешь выбраться ненадолго? Я счастлива, что ты выкроила время для похода в магазин, – терпеть не могу ходить за покупками одна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149