— Во всяком случае, вы не меняете своих мнений.
— А вы? — спросила она с невинным видом.
Он снова рассмеялся.
— Ваша взяла.
Когда Блэз прощался с ней, его рукопожатие и улыбка были несомненно дружескими.
Кейт не отходила от окна, пока Блэз не сел в машину.
Вздохнув, Кейт повернулась к столу и обнаружила стоящего перед ней Ролло.
— Ты что подкрадываешься ко мне, как убийца? — сердито спросила она.
— Я зашел узнать, как прошла встреча со стариком Эверсли.
— Он подписал контракт.
— Отлично.
— К тому же на следующей неделе я еду в Кортланд Парк. Николае Чивли был здесь с утра, чтобы условиться, когда я смогу поехать.
Седые брови Ролло медленно доползли вверх.
— У тебя было неплохое утро… — Помолчав, Ролло желчно добавил:
— Этот Чивли — командир, дорогая.
А у командиров в подчинении целые дивизионы.
— Вот я и хочу заполучить для «Деспардс» этот аукцион.
— И он необходим тебе, потому что твоя сестрица опять впереди. Блэз что-нибудь сказал?
— Что я отстаю, и все.
— Хотя бы насколько, сказал?
— Нет.
— И ты ничего не выкачала из него?
— Не дури, Ролло, и не считай его дураком. Он сразу понял бы, чего я добиваюсь.
— Ей-то ничего не помешает выжать из него все до капли о тебе.
— Я уже говорила тебе и повторяю еще раз: я не пользуюсь ее методами.
— А жаль.
Дверь за ним закрылась, и Кейт со вздохом уселась за стол. С Ролло все труднее иметь дело. Чем самостоятельнее она становится, тем сильнее ощущает его направляющую руку.
Раньше Кейт не представляла себе, что мирный спокойный «Деспардс» похож на растревоженный муравейник, что за размеренным ритмом работы скрывается огромное напряжение, что в работе сотрудников фирмы сочетается опыт искусствоведов, которыми могли бы гордиться лучшие музеи мира, навыки банковских работников коммерческого банка и сообразительность и расторопность продавцов большого универмага. Она встала со стула и направилась в свою личную гардеробную, чтобы привести себя в порядок перед деловым ленчем с членами правления. Они собирались обсуждать предстоящий аукцион картин старых мастеров, и Кейт чувствовала себя обязанной сообщить им, что, если аукцион Кортланд Парка достанется «Деспардс», она намерена вести его сама…
На следующее утро Кейт разговаривала с Дэвидом Холмсом именно об этом, а также о своей первой попытке провести аукцион — небольшую продажу картин викторианской эпохи. Разговор был прерван звонком секретарши Кейт: сеньора де Барранка выказывала настоятельное желание немедленно увидеться с мисс Деспард.
— Кто это? — спросила Кейт, зная, что Сара всегда умеет все выяснить.
— Жена Эктора де Барранка, это аргентинец, весьма богатый. Но сама она американка.
— Что ей нужно?
— Это она скажет только вам, она не из тех, кто согласится иметь дело с мелкой сошкой.
Кейт была заинтригована.
— Простите, Дэвид. Мы сможем продолжить разговор чуть позже?
— При условии, что вы понимаете: нам необходимо действительно много работать, если ваши намерения относительно Кортланд Парка серьезны, хотя, на мой взгляд, это предприятие рискованное. Начинать с вершины — это совсем не то, что добираться до нее…
— Я проведу столько небольших аукционов, сколько смогу, потом несколько аукционов посерьезнее, а потом два-три больших, — в который раз повторила Кейт.
— Не знаю, как вы справитесь, — ворчал он, выходя из кабинета.
Сеньора де Барранка, сорокалетняя дама с холеным холодным лицом в умопомрачительном норковом манто, вплыла в комнату, распространяя вокруг аромат «Джой».
В руках у нее была сумочка крокодиловой кожи и плоский квадратный пакет из коричневой оберточной бумаги.
Значит, картина, подумала Кейт.
— Добрый день, — произнесла она вслух. — Рада приветствовать вас в «Деспардс». Чем могу вам служить?
— Я хочу продать картину, но у меня мало времени — я сегодня вечером улетаю в Париж, — поэтому давайте сразу к делу. — Она окинула Кейт критическим взглядом. — Вы моложе, чем я думала, но мне говорили о вас как о специалисте по американскому искусству.
— Я действительно изучала его, — осторожно заметила Кейт, — но это скорее мое увлечение, а не специальность.
— У меня здесь Ремингтон… — сеньора де Барранка вытащила из пакета небольшую картину.
Перед Кейт предстал гористый американский пейзаж, но, как только она взяла картину в руки, Кейт ощутила шок, поскольку сразу же узнала ее. Последний раз она видела картину на стене коридора второго этажа розового особняка, носящего имя «Счастливый Доллар».
— Мне сказали, что это замечательная картина Ремингтона, редкая, потому что он почти не писал пейзажи.
Это Колорадо. Картина много лет пробыла в нашей семье. Мой дед был хорошо знаком с Фредериком Ремингтоном.
И тут до Кейт дошло, кто был перед нею. Сеньора де Барранка — это же единокровная сестра Блэза Чандлера и внучка Агаты Чандлер. Кейт готова была поручиться, что картина, которую она хочет продать, не принадлежит ей. Скорее всего, она каким-то образом заполучила холст. Кейт посмотрела в жесткое, бесстрастное лицо и, с трудом сдерживая гнев, сказала ровным голосом:
— Да, это замечательный Ремингтон.
— Ваше отделение в Нью-Йорке продало месяца два назад картину Ремингтона за полмиллиона долларов.
А как вы оцените эту?
— Я без колебаний назначила бы исходную цену четверть миллиона фунтов стерлингов.
Серые глаза блеснули.
— Сколько придется ждать?
— Ее можно выставить на первом же подходящем аукционе.
— И как можно скорее. Я не могу долго ждать.
— Мне нужно знать ее происхождение.
— Это был подарок моему деду, — сказала Консуэло де Барранка, — Черному Джеку Чандлеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184