, достаточно устоялись. Но я постараюсь ее подготовить, — пообещал Ролло. — Но я не могу сделать это в один день.
У меня свои соображения на этот счет. Сегодня пятница.
Дайте мне время до понедельника. В понедельник утром я вам позвоню.
— В понедельник я буду во Франции, на похоронах. Но вернусь в Лондон во вторник. Позвоните мне днем, скажем, в четыре. Нет, — поправился он, вспомнив, что Доминик будет в Лондоне. — Я сам позвоню вам в магазин.
— Договорились, — с готовностью согласился Ролло. — Во вторник в четыре. Благодарю вас, мистер Чандлер. Вы не пожалеете о нашем разговоре.
— А если и пожалею, — сухо ответил Блэз, — то буду знать, кого винить. — И положил трубку.
Доминик, словно тигрица в клетке, металась по персидскому ковру, устилавшему пол ее кабинета на верхнем этаже нью-йоркского отделения «Деспардс». Она крутила кольца, пальцы сжимались и разжимались, выдавая волнение.
Как это могло произойти? Где она допустила ошибку? Почему отчим предал ее? Она трудилась целых двенадцать лет, пыталась раз и навсегда уверить его в своих чувствах, способностях, возможностях, занять, наконец, место его дочери. А теперь ей придется делить — делить! — с ней то, что принадлежит ей одной по праву.
Это немыслимо. «Деспардс» всецело принадлежит ей.
Она работала, планировала, тратила время, ждала, ждала…
Она была абсолютно уверена в победе, испытывала торжество всякий раз, когда очередное письмо отчима возвращалось назад нераспечатанным. Она со злорадством наблюдала, как эта идиотка губит себя своей непомерной гордостью. Как получилось, что Чарльз Деспард оставил самый крупный бриллиант в короне Деспардов дочери, которую покинул двенадцать лет назад? Как? Неужели она старалась зря: льстила, убеждала, намекала, — и несмотря ни на что, любовь к дочери по-прежнему жила в его сердце?! Нет, это безумие. Доминик сцепила пальцы рук. Этого нельзя допустить, пока не поздно, нужно действовать. Сама мысль о том, что этому чучелу достанется то, что принадлежит ей, Доминик дю Вивье, была невыносимой. Она никогда никому не уступала. Никому.
Она вдруг разозлилась на Блэза, но тут же взяла себя в руки — ее муж здесь ни при чем. Чем меньше он будет знать, тем лучше. Сделав над собой усилие, она постаралась успокоиться. Именно отец научил ее при всех обстоятельствах владеть собой.
— Ты совершенно уверен в законности завещания? — спросила она, когда Блэз позвонил ей из Лондона.
— В этом не может быть никаких сомнений. Бумаги составлены в соответствии с английскими законами, компания «Деспардс» зарегистрирована в Англии, и лондонская ветвь пока контролирует нью-йоркскую. Здесь нет никаких противоречий. «Деспардс» находится в семейной собственности. Ты получаешь Париж, Монте-Карло, Женеву и Гонконг, которые и так принадлежали тебе. Она получает Лондон, Эдинбург и другие филиалы, включая Дублин. Тот, кто покажет лучший результат, получает контроль над швейцарской холдинговой компанией — «Деспардс Интернешнл». В настоящее время вы обе имеете право пользоваться нью-йоркской ветвью, пока победитель не получит все. Это я и собирался ей сегодня сказать.
— Значит, она согласилась встретиться с тобой? — осторожно спросила Доминик.
— Нет, я не извещал ее заранее. Судя по тому, что сообщил мне Чарльз, узнай она, кто я такой и что мне нужно, она отказалась бы от встречи.
— Тогда почему ты к ней пошел? — спросила она подозрительно.
— Потому что Чарльз настойчиво просил меня об этом, — услышала она в ответ.
Лицо Доминик постепенно мрачнело, становилось все более жестким и решительным, но голос звучал так же ровно.
— Я ничуть не боюсь потерять «Деспардс», — сказала она беззаботно. — Папа просто хотел сделать великодушный жест, вот и все. К тому же эта особа никогда не справится с поставленными условиями. Что она умеет? У нее нет ни связей, ни опыта. — Доминик зло рассмеялась. — После ее магазинчика управлять «Деспардс» все равно что пересесть с разбитой колымаги на «конкорд»! Нет, мой дорогой, конкуренции я не боюсь. Делай то, о чем тебя просил папа, но не удивляйся, если нарвешься на грубость.
— Откуда тебе известно, чем она занимается? — спросил недоуменно Блэз.
— Дорогой, ты меня недооцениваешь. Мне известно все, что было известно папе. Все эти годы он наблюдал за ней.
Молчание на другом конце провода было ей ответом.
— Правда, мне всегда казалось, что он попусту тратит время, — закончила Доминик.
Перебирая в уме все сказанное Блэзом, она пришла к выводу, что это был лишь сентиментальный жест со стороны отца, его последнее «прости». Едва ли, пыталась убедить себя Доминик, закосневшая в своей злобе Кейт Меллори согласится принять наследство.
И тем не менее она должна держать события под контролем, исключить любую случайность. Она должна заставить Кейт Меллори отказаться. И, кажется, она знает, как это сделать…
Доминик решительно взяла телефонную трубку.
Кейт стремительно домчалась до Фулема: гнев, кипящий у нее внутри, подгонял ее. Она не замечала, куда идет. Она хотела убежать, побыть одной, попытаться восстановить душевное равновесие, которое теряла всякий раз, заслышав имя отца.
«Какая наглость!» — возмущалась она. Пытается купить себе отпущение грехов. Отец, бессердечно покинувший жену и дочь ради роскошной блондинки и ее дочери, не заслуживает прощения. Она всегда считала, что отец не способен лгать, а он нарушил все свои обещания. Если он действительно раскаивался, то почему не вернулся назад, почему остался с этой расфуфыренной француженкой? «Лжец! — думала она. — Обманщик! Предатель!» Ее пронзила привычная боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184