У самой Элли акцента не было: в этих вопросах ее отец был настоящий деспот, он тщательно следил за ее дикцией и произношением с раннего детства. В ее речи не было диалектных слов и интонаций, хотя первые семнадцать лет Элли прожила на северо-востоке Великобритании.
– Я нашла «Лабиринт в ванной» и «Заставу», – сообщила леди. – Подойдет?
– Я уже читала эти книги, но если у вас больше нет ничего стоящего, то я с удовольствием прочитаю их еще раз.
– Посмотрите сами, – доброжелательно предложила леди, – и выберите, что вам понравится.
– Все, что мне понравится?
– Естественно.
Глаза Элли побежали по обложкам и корешкам, остановились на сборниках рассказов Сомерсета Моэма и Джона О'Хары. Потом она взяла еще толстый том «Унесенных ветром», который до этого читала уже дважды, но который подарил бы ей еще два дня неописуемого удовольствия. Вместе с героями этих книг она вполне дотянет до следующей недели, когда тележка с новыми книжками в очередной раз подъедет к ее кровати.
.– Огромное спасибо, – поблагодарила она леди с такой искренней радостью, что та, удивленно улыбнувшись, заметила:
– Не за что, ведь это просто книжки. Элли покачала головой:
– Нет, для меня не бывает «просто» книжек.
– Я предпочитаю журналы. – Леди открыто улыбнулась, и ее ясные, цвета распустившихся колокольчиков глаза посмотрели на девушку с нескрываемым любопытством. Элли вспомнила, что такие же яркие колокольчики росли у ее отца в маленьком саду с декоративными каменными горками.
– Что с тобой приключилось? – дружеским тоном спросила леди. – Наткнулась на дверь?
– Да, что-то вроде этого.
– У тебя какой-то странный голос... А-а, понятно... сломана челюсть.
– Ну, сейчас мне уже получше, – разоткровенничалась Элли. – Поначалу я вообще не могла ничего сказать, только губами шевелила. Сейчас, когда проволоку немного отпустили, стало полегче и говорить можно.
– Бедняжка... да у тебя еще и нос сломан! Да... ты побывала в настоящей переделке!
В голосе женщины было столько искреннего сочувствия и сопереживания, что Элли сочла себя обязанной поддержать разговор. Доброта медсестер была слишком формальной, они явно тяготились долгими душеизлияниями, а от старшей сестры Элли не раз уже слышала резкости и колкости, поскольку та не скрывала, что с явным неодобрением относится не только к Элли, но и к ее травмам и к тому, как она их получила. А так как все женщины в палате смотрели старшей сестре в рот, их отношение к Элли, естественно, было таким же. Они открыто игнорировали ее присутствие, когда все вместе собирались поболтать в комнате отдыха и приема посетителей или просто, сгрудившись вокруг какой-нибудь одной кровати, шепотом перемывали ей косточки. Раз или два до нее донеслось слово «проститутка», и, хотя ее в лицо никто так не называл, в эти моменты все смотрели только в ее сторону. Из всех больных с ней разговаривала только одна старая леди. Однажды она нарочито громким голосом обратилась к ней:
– Не обращай внимания на эту свору глупых лицемерок. Но после этого старушку очень быстро выписали, и Элли снова осталась одна. Сочувствие незнакомой леди было первым с тех пор проявлением доброты в этой больничной палате.
– Я надеюсь, что меня выпишут уже на следующей неделе, – продолжила Элли разговор. – Естественно, если мой нос срастется так, как надо, к этому времени. Там что-то случилось с внутренней перегородкой, поэтому врачам пришлось его заново вправлять. Если бы не это, меня бы давно уже выписали.
– Да, я понимаю. В больнице, наверное, ужасно скучно? «Может, кому-то и скучно, но только не мне, – подумала Элли. – Это были настоящие каникулы, приятные и радостные, даже несмотря на боль и страдания».
– Спасибо вам еще раз, – проговорила она. – Я лучше положу половину книг назад, а то у вас могут быть неприятности. Я взяла четыре, а разрешено только две.
– О, об этом не волнуйся. Что такое две лишние книги для настоящего читателя? Старшая сестра смилостивится, если ты будешь к ней лучше относиться.
Элли презрительно улыбнулась одними уголками губ. Леди засмеялась. Ее смех был похож на нежное журчание горного ручья.
– Она плохо к тебе относится, да? Это, наверное, потому, что ты слишком молодая и красивая. Или, по крайней мере, будешь красивой, когда у тебя с носа снимут этот пластырь и уберут проволоку.
Элли почувствовала, что краснеет. Ей еще никто не говорил, что она красивая.
– Я еще никогда не видела таких длинных волос... – Леди коснулась косы Элли. Она заплетала ее, потому что так было удобнее лежать в постели. – Так старомодно, но так красиво. Ненавижу, когда молодые девушки твоего возраста стригутся так, что волосы закрывают лицо, как саван. А как ты носишь их, когда они расплетены, хвостиком?
– Либо ношу распущенными, либо укладываю в прическу. – Элли с завистью посмотрела на густые, красиво подстриженные волосы леди. – Я не хочу их обрезать, потому что они тонкие и не такие густые, как у вас.
– Да, мои такие густые, что приходится их очень часто прореживать.
Женщина с соседней кровати, до этого занимавшаяся каким-то делом, подошла к леди.
– Вам бы не мешало обратить внимание и на других, – недовольно фыркнула она, посмотрев на Элли и леди так, как будто от них исходил неприятный запах.
– Да-да, простите. Выбирайте, пожалуйста, – вежливо предложила леди. Она явно не была настроена на ссору. В ее голубых глазах промелькнула хитрая улыбка. Подошедшую женщину так и распирало от любопытства, она старалась как можно дольше выбирать книги, надеясь услышать что-нибудь интересное.
– Возьмите себе что-нибудь из романов времен Регентства, – продолжала леди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157