У вас ничего подобного нет.
Сара опять с сомнением посмотрела на него.
– Подумать только, ты человек с дипломом. Совсем не похож.
Эд снова улыбнулся. И сказал совершенно серьезно:
– Голодать нам не придется, Сара. Моя семья, конечно, не так богата, как твоя, но мы вполне на уровне.
– Но ты говорил, что твой отец – профессиональный военный, а они... – Она замолчала и испытующе поглядела на него. – Твой отец ведь не тот четырехзвездный генерал из Дорчестера?
– Нет. Но он тоже четырехзвездный генерал.
Она бросила на него негодующий взгляд.
– Ты мерзкий обманщик, Эд Хардин! Бедный янки из Йерба-Висты! Я сразу поняла, что ты не простой янки, когда мы были у дворца!
– Горе мне, – сокрушенно поник головой Эд. – Я-то надеялся, что мне удалось это скрыть!
– Ты всегда знал, как нужно правильно ко мне обращаться. Американцы обычно называют меня леди Латрел. Ты с самого начала прекрасно ориентировался во всех этих вещах, в которых американцы ни черта не понимают. Откуда ты все это знаешь?
– Штука в том, что до войны мой старик служил здесь военным атташе.
Она уставилась на него.
– Здесь? В Лондоне?
– Да.
– Когда?
– С 1932 по 34-й.
– Я тогда была в Нортумберленде.
– И тебе было одиннадцать лет. Ты была глазастым, длинноногим лягушонком.
– Я тогда увлекалась верховой ездой.
– Слава Богу, ты переросла это увлечение – или я похож на лошадь?
Она склонила набок голову, поджала губы и оценивающе оглядела его.
– Да нет, пожалуй, так не скажешь...
В ту ночь Эд вдруг проснулся от сознания, что Сары нет с ним в постели. Он вгляделся в темноту и увидел, что она сидит на подоконнике и смотрит в парк. Она раздвинула шторы и сидела, освещенная луной. Свет был достаточно ярким, чтобы заметить – Сара печальна, расстроена.
Вечером они ездили обедать в ресторан. Сара надела бледно-розовое платье от Скияпарелли, которое выбрал Эд. Как на грех, в ресторане они встретили Сариных знакомых, те подошли к их столику и спроси ли про Джайлза. Одна из женщин, демонстративно разглядывая Эда, ехидно заметила: «Очень мило с твоей стороны, Сара, развлекать наших американских союзников. Я уверена, Джайлз одобрил бы тебя. Будешь писать, передавай ему мой привет и добавь, что я надеюсь на его скорое возвращение. Он наверняка держится молодцом. Как и ты, Сара. Ты ведь ухаживаешь за ранеными, так? Тебе это очень подходит».
Она отплыла от столика, приветственно взмахнув ручкой и оставив за собой крепкий аромат «Л'орбле», после чего настроение Сары безнадежно испортилось. Эд услыхал, как она проговорила сквозь зубы: «Стерва!»
– Подружка? – сардонически спросил Эд.
– Ничья она не подружка. Каро Модели – первостатейная сука. У нее на все наше семейство зуб, с тех пор как мой брат вырвался из ее цепких лапок и женился на другой.
Больше она ничего не сказала, но Эд чувствовал, что теперь в ее голове засела мысль о Джайлзе, которую заронила эта ничья подружка, явно навесившая им с Сарой ярлык военно-полевой парочки. Эд знал, что рано или поздно что-то в этом роде случится, и так уж им слишком долго везло, не может же идиллия длиться вечно. И вот оно случилось. Теперь Сару будет терзать чувство вины.
Так и должно было быть. Поездка в Лондон из Литл-Хеддингтона предполагала риск. Конечно, у Сары в столице немало знакомых и друзей, но наткнуться на них именно сейчас было совсем некстати. В сущности, тут нет ничего особенного; многие женщины, чьи мужья находились на фронте, встречались с американцами, но не все из них заводили романы. Во всяком случае, большинство этих женщин вели себя честно.
Но дело не только в этом. Весь город против них. Эду снова припомнился Брэндон-хаус, платье для представления ко двору, лица Сариных друзей, для которых она была женой Джайлза Латрела и которые, увидев ее в обществе американца, наверняка предположили худшее – с их точки зрения; знали бы они, каковы дела на самом деле!
Все это извлекло Джайлза Латрела из его далека, и он вновь стал между Эдом и Сарой.
Сара в глубокой задумчивости смотрела в окно, закусив губу, как всегда бессознательно делала, на чем-то сосредоточившись. Ему хотелось принять на свои плечи хотя бы часть вины, которой мучилась Сара. Но эта попытка была бы напрасной: Эд, хотя и воспитанный в совершенно иных традициях, понимал, что она не захочет разделить с ним свою вину, что считает во всем виновной только себя. Она считает себя прелюбодейкой. Она изменила мужу и скрывает это, усугубляя свою вину все новым и новым обманом. И как бы ее ни разуверяли, какие доводы ни приводили в ее оправдание, она не переменит своей точки зрения.
Эд уже не раз пытался разубедить Сару в том, что ей одной следует держать ответ.
– Сара, – говорил он, – мы оба попали в переделку, ты оставила Джайлза ради меня, ты согрешила со мной, ты возьмешь развод, чтобы соединиться со мной. Так что моя вина нисколько не меньше твоей, и я должен нести ничуть не меньшую ответственность, чем ты.
– Но тебя нельзя обвинить в прелюбодеянии. Ты ведь в отличие от меня не женат. Это я, я одна прелюбодейка. Это я изменила мужу, я нарушила супружескую верность. Это мне предстоит разводиться. Нет уж, Эд. Я знала, на что шла. И я должна принять всю ответственность.
Эд понимал, что так она и поступит. И не это разрывало ей сердце, а мысль о Джайлзе Латреле. А Эда мучило опасение, что эта мысль в конце концов заставит Сару отступиться от него и вернуться к мужу. Жизнь без Сары казалась ему невыносимой. Она так много дала ему, и теперь обходиться без нее стало уже немыслимым. Она была необходима ему, чтобы жить.
Эд страшился этого момента, знал, что он неотвратим, и теперь мучительно ждал, чем все кончится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77